Он промыл рану каким-то снадобьем и просто выковырял ее середину. Князь видел, как потемнели от боли глаза Уве, но варяг не проронил ни звука, молча терпел, пока монах совершал свои действия. Тот приложил к ране какие-то травы, покрыл ее чистой тряпицей, мхом, перевязал длинной полоской и велел опустить рубаху. Снова протянул питье, но уже другое, и мешочек с травами:
– Это заваришь в кружке и будешь пить каждый день семь дней. А это распаришь и приложишь к ране завтра, а если нужно, то еще три дня. Если не полегчает, пришлешь его за мной. Сам не ходи. И не терпи зря, не в боли дело, сгниешь ведь.
Уве только коротко кивнул:
– Нам идти пора. Пойдем, Вольдемар.
– Останься пока здесь, не дойдете. Скоро ночь, завтра утром отправитесь. И окрепнешь немного.
– Дойдем…
– Тебе нужно лежать, а не ходить на холодном ветру.
– Дойдем, – снова твердо повторил варяг.
Монах поднялся, сокрушенно качая головой:
– Я провожу вас.
Обратно они переправлялись на другой лодке – прочной и сухой, монах набросил на плечи Уве большую медвежью шкуру, стараясь укрыть рану. Он помогал Владимиру тащить тяжелевшего с каждым шагом варяга, уже на их острове поинтересовавшись:
– Доведешь ли?
– Доведу! – самонадеянно пообещал князь и, конечно, ошибся.
Уве горел огнем, тяжелел с каждым шагом и немного погодя просто осел на землю. Тащить здоровенного варяга на своих плечах Владимир не смог, к тому же у Уве ранен бок. Пришлось затащить его за скалу, укрыв от пронизывающего ветра. Теперь предстояло решить – бежать ли за своими, пытаться вернуться за помощью к монаху или остаться рядом с Уве, пока тот не придет в себя.
Стремительно темнело, и Владимир выбрал последнее. Он не надеялся, что сумеет ночью найти среди этих скал место, где оставил Уве. Князь успел наломать хоть немного валежника и снести в кучу, но заварить траву, чтобы промыть рану и дать напиться варягу, оказалось не в чем. Они не собирались оставаться на ночь, потому ничего не взяли с собой. Жалеть об этом, как и о том, что не остались у монаха, бесполезно.
Все, что теперь мог Владимир, – поддерживать огонь и отирать пот со лба Уве.
А Уве становилось все хуже, он горел в огне и начал бредить. Тяжело терять наставника и друга, а вот нелепо тем более. Владимир уже ничем не мог помочь, как ни старался. Даже просто воды рядом не было, вернее, она была, но как найдешь в темноте, если не знаешь, где искать?
Проклиная это приключение, князь собирал на руку влагу с камней и прикладывал ее к губам Уве, тот ловил холодные капли с жадностью и снова впадал в забытье.