Оставив варягов, выгружавшихся на берег чуть в стороне от остальных судов под присмотром Добрыни, Владимир в сопровождении пары охранников бросился на княжий двор к Алохии и Вышеславу. Только сейчас он вдруг осознал, как соскучился по жене и сыну.
Его явно не ждали и даже не желали!
Алохия смотрела на мужа с непонятной смесью ненависти и жалости.
– Новгород заплатил за твое преступление огромную виру, князь. Мой отец умер от позора, а я отдала все, что получила в наследство, только бы выкупить у Рогволодовичей жизнь нашего сына. Они не кровные местники больше, живи спокойно. Только не здесь. Не навлекай беды на город и нас с сыном.
У Владимира заходили ходуном желваки. Пока он мужал среди варяжской дружины, его родственники в Новгороде выкупили его жизнь у Рогволодовичей.
Год назад он как нашкодивший щенок уполз бы в свои покои и пересидел, пока злость старших не уляжется, но сегодня за его плечами был тяжелый опыт варяжской вольницы, а за спиной сама варяжская дружина. Все синяки, едва зажившие раны, побитые косточки взывали к иному. А еще двойное пророчество…
Нет… Он варяг и будет поступать так, как учил его Рагнар. Он пойдет и убьет Рогволодовичей, теперь он это может.
Алохия не верила своим ушам:
– Ты хочешь мстить Рогволодовичам за свое преступление? За то, что убил их родителей и обесчестил сестру?
Владимир сказал ей то, что услышал от Рагнара:
– Тех, кого ты обидел, надо убивать. Если ты не сделаешь этого, когда-нибудь они придут и убьют тебя. И тебя с моим сыном тоже.
– Тех, кого ты обидел, надо убивать? Тогда убей и меня тоже. Меня ты обижал с первого дня после свадьбы. На, – Алохия протянула мужу клинок.
Он круто развернулся и бросился прочь из ее опочивальни.
Доброго слова вслед не услышал, но и проклинать непутевого мужа, от которого видела столько бед, Алохия тоже не стала. За прошедшие месяцы она повзрослела даже больше мужа.
Зря он спешил в Новгород, никто его здесь не ждал. Надо было сразу в Полоцк.
Но кто он сейчас? Если город не примет своего князя, то Владимир вовсе не князь новгородский. Захлестнула новая обида почему-то на Рогволодовичей, словно те виноваты в его вине.
По неписаным законам убийство выкупалось либо смертью виновного, либо большим выкупом, и чем знатней убитый, тем больше этот выкуп. Если вира принята, мстить больше нельзя. Владимир удрал за море, а воевать с Новгородом, чтобы убить ни в чем не повинного маленького Вышеслава, за которого потом будет вечно мстить его род, Рогволодовичам не хотелось.
Рогволод был князем, а потому вира получилась огромной, Алохии пришлось отдать все, что осталось после отца. Многое обменяла у Годины и других купцов на серебро, добавила все свое, продала быстроходные ладьи, что принадлежали Ставру, большие амбары на берегу Волхова, запасы скоры – пушнины. Со слезами на глазах ставила свои печати на связках с великолепными соболями, куницами, беличьими шкурками перед продажей. Купцы покупали дорого, себе в убыток, только бы помочь юной княгине.