Закончив петь девяностый псалом, Савва заметил Федьку, чье появление именно сегодня несколько его удивило. Тот отчаянно строил рожицы, явно стараясь призвать к себе Савву.
— Что случилось брат мой. Ты же собирался идти на перевал проверить наших воинов, что с весны караулят русских?
— Ительмены хорошие охотники и сидеть в засаде дело знакомое. Мимо них не пройдет ни один враг.
— Это так, — подтвердил Савва. — Но лишний раз появляться в остроге, опасно. За нашими братьями русские следят неусыпно.
— Скажи! Отчего мало в остроге служилых?
— По службам видно разъехались, да и праздник сегодня день святого Ильи Пророка.
— Все сходится! — Разволновался Федька, хотя тойону это было не к лицу. — С устья прибыл гонец с вестью. Он сообщил, что русские все уплыли в земли луораветланов. Там будет большая война.
— Надо собрать всех наших воинов и идти к острогу. Время настало! — осторожно заметил Савва.
— Ты прав мой брат, время настало. Мы навсегда смоем кровью позор унижения, прогоним русских приказчиков и казаков. Заключим договор с коряками и чукчами и будем хозяевами на своей земле.
— Что такое договор? — полюбопытствовал Савва.
— Ты у русских кроме их бога ничего не познал! Договор это такой союз племен, что заключается на многие годы.
— Чукчи и коряки наши извечные враги и с ними не может быть договора. Договор надо заключить с русским царем. Он любит мягкие лисьи шкурки, мы сами соберем ясак и отвезем ему, сами выберем приказчика, и будем слушаться его во всем!
— Это будет потом, а сейчас казаки пьют вино и едят мясо в устье реки. От них день пути. Надо захватить острог! Такого случая более не будет! — Федор уже успокоился и говорил как настоящий вождь.
Бедный Савва, для которого восстание было чем-то вроде мечты и фантазий, неожиданно почувствовал страх и волнение. Он отчетливо представил кровь пожары и крики умирающих.
— Возле острога совсем мало наших воинов! — попытался он возразить Еловскому тойону.
Но все уже было решено. Час восстания пробил.
— В остроге не более десятка казаков, свободные от караула ушли на рыбалку, остальные старики, женщины и дети. Ворота открыты настежь и много воинов нам не потребуется. А если служилые вернуться и зайдут за оплот, то их потом не возьмешь. Огненные стрелы уничтожат всех ительменов сколько бы их не пришло под острог.
Тойон Федор Харчин был неумолим. На следующий день проповедника Савву слушали лучшие ительменские воины, в складках одежды которых были спрятаны небольшие но острые как бритва ножи, а в укромных местах у острога потаенно лежали луки и копья. Сидя на поляне возле церкви, слушая проповеди Саввы они ждали сигнала.