— Ты уж присмотри за сыном, — попросил его Афанасий на прощание, — не опытен еще молод, в морском деле мало сведущ. Сохранишь парня, обучишь делу, я в долгу не останусь, сочтемся.
— Не кручинься Афанасий, не рви сердце! И сына сохраню и дела справим.
Боту «Фортуна» поручалось курсируя по Ламскому морю, обеспечивать связь между Большерецким острогом на Камчатке и Охотском, перевозку людей и грузов. Сыну Афанасий дал таков тайный указ.
— По прибытию в Большерецк, передай тамошнему приказчику, чтобы слал отряд казаков сухопутьем на реку Гижигу. Там острог будем ставить, там и дожидаться подмоги. Пускай кликнет добровольцев из других Камчатских острогов, сколь уж сможет по их разумению. Скажи на Анадырь пойдем. Оклады плачу двойные вперед за год. А служилых, в острог, Иван довезет к следующей осени на «Святом Гаврииле», опосля морского похода.
В скорости за «Фортуной» в море ушел бот «Восточный Гавриил. Под командой самого казачьего головы ушли вдоль побережья на север к Пенжинскому заливу, в земли немирных инородцев. С ним пошел Охотский мореход Никифор Треска. Не из самых молодых, а все же пошел. Оставил свой дом, что отстроил на южной части Охотской кошки, и ушел в море.
Пенжинское море для мореходства весьма опасное. Хотя август и сентябрь считаются здесь самыми добрыми месяцами. Но следом задуют ветра, заволнуется моря, и тогда не жди от него добра. Говорил мореход об этом Афанасию. Но тот не послушал его. Слишком много времени потеряно в пустую.
Последней ушла лодия «Лев» под командой пятидесятника Ивана Лебедева. В ордере, выданным Шестаковым значилось:
— Следовать с командой на лодии «Лев» на реку Гижигу, где усмотря удобное место ставить острог и дожидаться моего прихода со товарищами.
Три дюжины казаков выделил Шестаков для строительства острога. Надеясь что острог на Гижиге станет базой для похода на Анадырь, именно сюда подойдет помощь из Большерецкого и Верхнекамчатского острогов.
Опустел Охотск, затих. Всех служилых, больных и немощных забрал с собой голова. На борту бота разместилось чуть меньше сотни. Ватага получилась числом не малая, вот только служилых казаков с трудом десятка два набиралось, все более тунгусы якуты, и ительмены — коренные жители Камчатки, что неведомо как прижились в Охотске.
Трудно судить ошибки Афанасия Шестакова, когда столь очевидно неудержимое желание осуществить задуманное. Суда уходили в море на встречу с осенними штормами, без опытных капитанов, штурманов и геодезистов. Можно было ничего не делать и уступить обстоятельствам, что растоптали все разумные начинания, заставив Афанасия с упорством безумца рваться к намеченной цели. И хоть хитроумный план казачьего головы давал ему шансы на победу, может и не было у него других вариантов, но все стало зависимо от каждого участника этого действия, где случай, а более Господь бог стали занимать ведущие роли.