Если говорить о Анне Иоанновне, то это была ревность. Нет, Анна всю свою жизнь была верна Бирону, и то была ревность перемешанная с завистью.
— Какого мужика отхватила себе Лизка! Говорят, что на весь Петербург первый красавец! — Подумала будущая императрица при первой встрече. — Везет же! Мой Эрнст с ним даже рядом не стоит.
С той поры и возникло у нее желание нанести Елизавете смертельный удар, лишив ее любимого человека.
Ну, а у Бирона были более существенные причины нелюбви к Шубину. Еще не будучи всесильным фаворитом, а лишь просто любовником претендентки на престол, он проявил небольшую бестактность по отношению к цесаревне, за что тут же получил в зашей от поручика лейб-гвардии.
— Чего это ты ее защищаешь! — усмехнулась императрица, — или тоже по Лизке сохнешь?
— Ты матушка вот, что сделай! Поручи Миниху, ведь тайная канцелярия в его ведении, установить надзор за Александровским поместьем, где ныне почти постоянно пребывает Елизавета, а более того за неким поручиком Шубиным, что у нее в полюбовниках числится. Пускай своих соглядатаев к ним в прислугой устроит, да потом нам донесет все подробно. Там и решим что делать.
2
Поместье Александровское. Лето 1730 года. Через открытое окошко, затянутое ажурной шелковой тканью в спальню цесаревны Елизаветы беспрепятственно проникал утренний воздух. Своей свежестью он ласкал утомленные любовной страстью молодые здоровые тела Елизаветы и Алексея. Они с трудом отходили от страстных любовных утех, сколь услаждающих столь и утомительных. Их пребывание в Александровской слободе удалило их от придворной жизни, а реалии жизни отошли на задний план. Они жили как супруги и мыслили как супруги.
— Милый Алексей, — тихо прошептала Лиза. — У меня есть для тебя сказка.
— Сказка добрая или грустная? — отрешенно молвил поручик, нежно лаская тело цесаревны.
— Не знаю! Для меня как то и радостно и боязно! — опять чуть слышно шепнула Лиза и плотнее прижалась к любимому.
— Боязно не должно быть я ведь рядом с тобой, — прозвучало горделиво и как то не очень серьезно.
— Я тяжела, — опять шепнула цесаревна, — повитуха сказала, что уже которую седмицу. По глупости своей ранее, и внимание не обращала.
Наступила загадочная тишина. Ни то, что Шубин испугался, но как то все обернулось неожиданно, и что делать в данном их положении, было абсолютно не ведомо.
— Лизонька дорогая! — наконец молвил он, слегка растерянно. — Я рад и готов на все, но не знаю, что нам сейчас делать!?
Цесаревне это показалось весьма забавным. Она хихикнула и задиристо сказала.
— Мы с тобой повенчаемся! Тайно! Как моя сродная сестрица царевна Просковья с Иваном Ильичем Дмитриевым-Мамоновым. Ныне глянь при дворе у сестрицы Анны Иоанновны пребывают.