– Ну что вы. Камней действительно много, по чистоте лучших в мире. Но они добываются высоко в горах, куда посторонним ходу нет.
– А что там за люди? Говорят, англичане их сильно угнетают?
– Не заметил. Британцев и правда большой гарнизон. Идешь по дорожке, вдруг часовой с ружьем: значит, рядом их батарея. Но аборигены вполне процветают. На тех же камушках, и вообще туристы с голоду помереть не дают. Коломбо белый и относительно чистый. Дома богачей очень необычной архитектуры. Жители Цейлона, сингалезцы, исповедуют буддизм, а тот запрещает убивать все живое. И когда из моря возвращаются рыбаки с уловом, особый священник прощает им грех убийства рыбы. Климат мягкий, влажный, темнеет быстро, и ночь такая, что хоть глаз выколи…
За этим разговором отношения двух мужчин незаметно наладились. И, улучив момент, Лыков задал свой вопрос:
– Скажите, не вы убили Филиппова? После всего, что случилось, в этом вам уже не страшно будет сознаться.
Грилюк удивился:
– Его разве убили? С чего вы взяли?
– То есть о его смерти вы знаете?
– Читал в газетах, – ответил анархист. – И не очень-то горевал! Одно время я действительно собирался его убить. Но раздумал.
– Чем вам не угодил ученый? – спросил Алексей Николаевич.
Собеседник фыркнул:
– Он не ученый, а такой же потенциальный убийца, что и я. Слышали, что изобретал Михаил Михайлович?
– Какое-то новое оружие огромной разрушительной силы. Но это, кажется, его заблуждение; ничего он не изобрел. Или вы думаете иначе?
Яша Бешеный пожал хилыми плечами:
– Не берусь оценивать, не моя область. Бомба не бомба, но сам доктор был убежден, что она работает.
– И за что же вы его чуть не приговорили?
– За то, что нес трудовому люду очередные разрушения. Видите ли, я по убеждениям анархист-пацифист. А Филиппов конструировал оружие, которое наивно предполагал оставить за царским правительством. Оно-де напугает враждебных соседей, и войны прекратятся. Вот болван!
– Погодите, – прервал Грилюка сыщик. – Вам, значит, можно убивать случайных людей, а ему нельзя? Чем же он хуже вас?
– У Филиппова идея была построена на неверном основании. Пусть он изобрел оружие, пусть. Но зачем же отдавать его царю?
– Разве Михаил Михайлович собирался действовать столь упрощенно? – возразил Лыков. – Вы читали его письмо в газету?
– Читал. И говорю со знанием дела. Кроме того, я сам с ним несколько раз об этом спорил. Куда, мол, вы денете свой аппарат? Он так и сказал: обменяю на мир во всем мире. А как? Через посредство государства, как же иначе, ответил доктор. То есть открыть свое изобретение и сдерживать им войны при помощи все того же репрессивного государственного строя. Который мы, анархисты, хотим разрушить.