Я почувствовал прерывистое дыхание у себя на шее и вдруг понял, что Петросу уже полчаса как пора лежать в постели. Да и судя по тому, каким тяжелым стало его тело, он безумно устал.
– Хочешь попить? – шепотом спросил я.
Мы пошли на кухню, и Петрос показал на осколки, валявшиеся на кафельном полу.
– Это я сделал, – сказал он. – Случайно.
Я поднял опрокинутый стул. Должно быть, Хелена на ходу подхватила Петроса – сорок фунтов веса. Я достал с полки апельсиновую фанту – напиток, приберегаемый для особых случаев. Сын полюбил его с тех пор, как увидел в городе, что кардинал Ратцингер пьет фанту в «Кантина тиролезе». Петрос уткнулся носом в пластмассовую чашку, а я поверх его плеча разглядывал хаос в прихожей, который тянулся до порога моей комнаты. По какой-то причине комнату Петроса беспорядок обошел стороной – это подтверждало воспоминания Хелены о прошедших событиях.
– На улице буря, – сказал Петрос, показавшись над оранжевым озерцом.
Я рассеянно кивнул. Может быть, он думал о человеке, который прячется за окном, о нашем незваном госте, которого так и не поймали. Жандарм закончил осмотр моей спальни и вернулся. Когда он проходил мимо комнаты Петроса, из нее вышел Симон. Жандарм о чем-то спросил его, но брат перебил:
– Нет. Для одной ночи мой племянник и так уже пережил слишком много!
– Babbo? – позвал Петрос.
Я обернулся. Он чего-то ждал от меня.
– Да?
– Я говорю, у вас машина под дождем сломалась?
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, о чем он спрашивает. Петрос интересовался, почему мы с Симоном вернулись домой так поздно. Почему он и сестра Хелена были совсем одни, когда появился этот человек.
– У нас… спустило колесо.
Наш «фиат» часто ломался. Петрос превратился в крупного специалиста по утечкам масла и поломкам генератора. Порой меня тревожило, что он становится ходячей энциклопедией автомобильных неполадок.
– Всё! – сказал он, глядя, как дядя закрывает дверь за полицейскими.
Квартира снова целиком принадлежала нам. Симон подсел к племяннику. Рядом с его внушительной фигурой Петрос успокоился и подвинулся к краю стула, как бабочка, которая греется на ветке в лучах солнца.
– Завтра вернутся, – коротко сказал Симон.
Я кивнул. Но то, что нам надо было решить сейчас, нельзя обсуждать в присутствии Петроса.
Брат гигантской ручищей взъерошил племяннику волосы. С сутаны пылью осыпалась на пол засохшая грязь.
– А машину поднимать пришлось? – поинтересовался Петрос.
– Что?
– Когда колесо меняли, – пояснил Петрос.
Мы с Симоном переглянулись.
– Я просто взял… этот… – замялся Симон и щелкнул пальцами.