Вопрос вышел более эмоциональным, чем я хотел. Но архиепископ казался таким заботливым, таким участливым к моим переживаниям…
– Да, – сказал он и опустил глаза, показывая, что понимает, насколько эта тема для меня болезненна.
– Разве вы не можете освободить его? Неужели невозможно остановить суд?
Мы проехали первые ворота на пути к папскому дворцу, швейцарские гвардейцы встали по стойке смирно и отсалютовали.
– У суда своя цель, – ответил Новак. – Найти истину.
– Но вы ведь знаете истину! Вы знаете, что он пригласил сюда православное духовенство, и знаете почему. Суд – это лишь способ, которым кардинал Бойя хочет оказать давление на Симона и добиться от него ответов по выставке.
Мы проезжали посты один за другим. Седан ни разу не замедлил хода.
– Святой отец, – тихо сказал Новак, – прежде чем завтра откроется выставка, важно, чтобы мы узнали истину о том, почему убили доктора Ногару.
Словно желая подчеркнуть важность вопроса, он попросил шофера остановить машину. Перед нами было крайнее крыло дворца – то, где находились Иоанн Павел и Бойя. Мы стояли во дворе секретариата.
– Ваше преосвященство, мой брат никого не убивал.
– Вы знаете это наверняка, потому что были в Кастель-Гандольфо?
– Я знаю своего брата.
К нам направилась пара швейцарских гвардейцев, почувствовав неладное, но шофер махнул им рукой.
– Если мы освободим его из-под домашнего ареста, – сказал архиепископ Новак, – вы сообщите мне причину, по которой убили доктора Ногару?
Теперь я все понял. Он запретил обсуждение выставки, не желая, чтобы Бойя узнал о визите православных священников, – но без этих показаний Новак не мог выяснить почему застрелили Уго. Ему оставалось только гадать, у кого была причина его убить. Симон держал всех в неведении относительно тысяча двести четвертого года. Даже человека, который подписал бумаги, разрешающие привезти сюда плащаницу из Турина.
– Ваше преосвященство, – сказал я, – Уго Ногара обнаружил, что крестоносцы выкрали плащаницу из Константинополя во время Четвертого крестового похода. Плащаница не принадлежит нам. Она принадлежит православным.
Новак внимательно на меня посмотрел. В его глазах забрезжило едва заметное чувство. Удивление. А может, разочарование.
– Да, – сказал он. – Это правда.
– Вы знали?
– А больше ничего? – спросил он. – Помимо этого?
– Нет. Нет, конечно.
Архиепископ взял меня за руку.
– Вы очень не похожи на своего брата.
Продолжая смотреть на меня, он дважды постучал рукой по сиденью. Шофер вышел из машины. Несколько мгновений спустя моя дверь открылась.
– Подождите, – сказал я, – вы заставите кардинала Бойю отпустить Симона?