Его лицо было мне совершенно незнакомо.
– Почему вы преследуете нас? – спросил я.
– Потому что у меня приказ.
Я сделал еще шаг назад. Всего десять футов, и мы окажемся в людном месте.
Незнакомец развел руки и уперся в стены лестничного колодца.
– Отец Андреу? – спросил он.
Петрос съежился. Я не ответил.
Незнакомец полез в карман, и я попятился. Но потом увидел, что на предмете, который он достал, изображены две металлические лавровые ветви вокруг желто-белого флага Ватикана.
Служебный жетон!
– Я ваша охрана, – сказал незнакомец.
– Как давно вы за нами идете? – спросил я.
– С тех пор, как вы покинули «Казу».
– Почему вы не в форме?
– Таков приказ, исходящий от его преосвященства.
Интересно, Лучо так распорядился ради Петроса? Чтобы меньше его пугать?
– Назовите ваше имя, – попросил я.
– Агент Мартелли.
– Агент Мартелли, в следующий раз, когда будете за нами следить, наденьте форму.
– Слушаюсь, святой отец, – ухмыльнулся он.
– Ночью тоже вы нас охраняете?
– В ту смену будет работать кто-то другой, святой отец.
– Кто?
– Я не знаю его имени.
– Передайте ему, чтобы он тоже надел форму.
– Да, святой отец.
Человек ждал, и казалось, будто я тяну время, чтобы не отвечать на его вопрос: почему мы оказались в квартире Уго? Но в этих стенах священники не отчитываются перед полицейскими. Мы с Петросом повернулись и стали спускаться к свету.
В «Казе» мы остановились в люксе на четвертом этаже. Петрос, который раньше никогда не жил в гостинице, спросил: «А где все остальное?» Ни кухни, ни гостиной, ни игрушек. Мальчики из нашего дома рассказывали ему, что гостиницы – настоящий рай. Но это же не рай. Тут же нет телевизора.
Над узкой металлической кроватью висело простое распятие. Паркетный пол, отполированный, как ботинки секретариатского священника, отражал безликие белые стены. Помимо тумбочки у кровати и вешалки, которая больше годилась для одеяния римско-католического священника, чем для любой традиционной одежды, в комнате имелся только радиатор под окном. Правда, окно выходило на маленький внутренний дворик этого здания причудливых очертаний, и под ним стояли керамические ящики для цветов и дерево в кадке, с затейливыми ветвями и острыми листьями, напоминающими зеленые рождественские звезды. В воздухе пахло лавандой.
– Кто этот дядя? – спросил Петрос и вспрыгнул на кровать в ботинках – опробовать единственную подушку.
– Полицейский, – ответил я. – Он следит, чтобы мы были в безопасности.
Не имело смысла дальше скрывать: сопровождать нас станут круглые сутки.
– А здесь нам безопасно? – спросил Петрос, обшаривая внутренности тумбочки.