— Хлоп! Хлоп! Хлоп! — трещали за стеной взрывы.
Иван Гермогенович приподнялся со своего волосяного матраца, широко зевнул и, вытирая заспанные глаза кулаками, пробормотал:
— Ага!.. Действуют… Работает моя артиллерия…
Иван Гермогенович, а следом за ним и ребята подошли к баррикаде, загораживавшей выход из пещеры.
Сквозь щели между камнями просвечивал утренний свет. Площадка перед пещерой ослепительно сверкала на солнце желтым песком. Лужи пролитого меда блестели, как жидкое золото. В стороне валялась опрокинутая на бок белая бочка.
Путешественники даже зажмурились от яркого света.
— Хороший будет денек! — сказал профессор, рассматривая чистое, точно вымытое, голубое небо.
— Зато мух сколько будет! — вздохнула Валя. — Еще даже больше, чем вчера.
— Это ничего! — успокоил Валю Иван Гермогенович и, весело потирая руки, сказал: — Скоро их станет меньше! Значительно меньше…
— Почему меньше?
— А разве ты не слышишь, как хлопают мои бомбы? — с удивлением спросил Иван Гермогенович.
— Слышу, — сказала Валя, но мухи, кажется, совсем не боятся ваших бомб. Вон бомбы рвутся среди мух, а мухам хоть бы что.
— Погоди немножко! — спокойно погладил бороду Иван Гермогенович. — Не торопись! Мухи от моих бомб не сразу погибают. После того, как в муху попадет осколок, она еще поползает-поползает часиков пять-шесть, а потом очень интересно начнет умирать. О, на это стоит посмотреть!
— А эти мухи уже раненые?
— Несомненно! — с уверенностью ответил Иван Гермогенович. — Ведь перепалка идет, если я не ошибаюсь, с самого рассвета.
Валя вытащила из баррикады камень и, прильнув к образовавшейся амбразуре, стала разглядывать площадку.
По камням бродили огромные мохнатые мухи. Они подходили к медовой луже, погружали хоботки в мед, толкали друг друга. Одна из них, толстая, с белым брюхом, села на опрокинутую бочку. Бочка качнулась. Муха испуганно взлетела и закружилась, рассматривая бочку сверху огромными выпуклыми глазами. Потом осторожно опустилась и села рядом с бочкой.
И вдруг она приподнялась и зашаталась, точно пьяная. Ноги ее подогнулись. Она упала на землю, повозила по песку отяжелевшей головой и замерла. Только ее растопыренные крылья еще слегка шевелились.
— Есть одна! — закричал Карик.
— Это еще не всё! — сказал Иван Гермогенович. — Подождите, то ли еще с ней будет.
Через некоторое время профессор и ребята опять подошли к баррикаде.
На площадке перед пещерой валялось уже несколько мух. Одни из них были еще живы — шевелились, другие лежали, растопырив крылья, уткнувшись головой в песок. Они были покрыты чем-то белым, точно инеем, а у мухи, которая лежала возле бочки, вырос из брюха длинный, тонкий хлыст с круглой шляпкой на конце.