Он весь светился, зеленый и солнечный. Голые блестящие стволы стояли на холмах и спускались в овраги. В лесу сияли синие озера и тихо журжали ручьи.
Тишину то и дело нарушали странные шорохи. Казалось — где-то, совсем рядом, осторожно крались за профессором какие-то звери.
Итти было трудно. Тело царапали острые листья. Он поминутно проваливался в ямы. Солнце припекало, и профессору казалось, будто он прогуливается в печке. Почва леса была похожа на поле битвы, изрытое артиллерийскими снарядами.
В густых зарослях висели то тут, то там липкие сети, и нужно было очень осторожно обходить эти ловушки.
— Паука работа! — бормотал Иван Гермогенович, пробираясь сквозь заросли.
Изредка Иван Гермогенович останавливался и долго стоял, рассматривая с любопытством искусную работу лесного ткача.
Но особенно внимательно профессор вглядывался в бесчисленные узелки, густо рассыпанные по всей паутине.
Ивану Гермогеновичу, конечно, было известно, что ловит насекомых не сеть, а именно эти крошечные липкие узелки. К ним, точно к свежему столярному клею, прилипают крылья и лапки насекомых, и тогда насекомое становится добычей паука.
Все это было давно известно профессору. Но одно дело знать, другое дело все это видеть своими глазами.
Прошел уже целый час, а Иван Гермогенович совсем забыл, где он находится и даже зачем он пришел сюда.
Ему казалось, что он сидит у себя в кабинете, склонившись над микроскопом, и перед ним один за другим проходят его старые знакомые.
Но что микроскоп?! Разве через стекла микроскопа увидишь всего паука сразу.
Конечно, нет.
Микроскоп позволяет рассмотреть только глаз паука или кончик его ноги, или коготок, похожий на гребень, или узелок паутины.
А тут перед профессором сидел весь паук, огромный, как бык, и можно было сразу разглядеть все его восемь глаз, две пары челюстей, восемь ног с коготками-гребнями и вздутое мягкое брюхо.
Но больше всего радовало Ивана Гермогеновича то, что паук был живой и охотился.
Под микроскопом — даже под самым совершенным микроскопом — нельзя было увидеть, как паук ловит свою добычу. А вот сейчас профессор мог наблюдать это на расстоянии вытянутой руки.
Паук охотился.
Он притаился, огромный и мягкий, около расставленных сетей, прямо к нему тянулась сторожевая нитка. Паук сидел, как рыбак на берегу, и ждал.
Вот-вот дернется нитка — и тогда он бросится на свою добычу, вонзит в нее когти с ядом, убьет и высосет из нее кровь.
Профессор смотрел на раскинутую сеть, позабыв все на свете.
Вдруг в воздухе над его головой что-то прожужжало, точно снаряд, и с воем врезалось в сеть.