Видно кучер хотел мальца, то есть меня прокатить «с ветерком», однако добился противоположного результата, я строил планы мести. Надо же было как-то ответить на вот эти «покатушки». Пока мы ехали, я устанавливал контакт с лошадью, та была понятливой, не обделённой юмором, поэтому охотно согласилась повеселиться.
Как оказалось лучший и самый дорогой отель в Торжке, в двадцати пятитысячном городе, находился на холме рядом с главной площадью, левее самого крупного рынка в округе. Правда рынок был закрыт, время позднее, вот-вот стемнеет, но и завтра туда можно будет наведаться.
Как только коляска остановилась у крыльца отеля, рядом с которым стоял слуга в ливрее, действительно фешенебельный отель, я дождался, когда кучер откроет небольшую дверцу, коляска была открытой, и покинул её, спрыгнув на землю. Кучер взял мою сумку и понёс её следом за мной ко входу.
— Держи, заработал, — предал я кучеру пяток медных монет, чем к своему сожалению его порадовал, плата была в три раза больше нормы.
Едва он успел передать мою сумку швейцару, как его лошадь с места взяла в галоп и в мгновение ока исчезла за ближайшим поворотом. Стеная, кучер рванул за своим имуществом. С довольной улыбкой человека сделавшего хорошее дело, отомстил, я потёр болевшее место, то есть пятую точку, и сказал швейцару:
— Лучший номер. Быстро.
Тот держал мою сумку обеими пальцами за ремешок. С некоей брезгливостью, не смотря на белые перчатки на руках, после моих слов он сделал морду кирпичом и бросил сумку себе под ноги, подтолкнув её ко мне левой ногой.
— Извините, сударь, но для вас наш отель закрыт. Номеров нет.
Благодушное настроение мигом слетело с меня, удар последовал незамедлительно. От заклинания «воздушного кулака», амулет которого висел у меня в складках рубахи, швейцар вынес спиной дверь и улетел куда-то в холл. Трупак гарантированный, его просто размозжило о тяжёлые двухстворчатые двери. Переборщил с маной, ну да ладно. Не жалко халдея.
Подхватив сумку, а ведь действительно с виду она была простой, крестьянской, ни один дворянин её в руки не возьмёт, побрезгует, я прошёл в холл, где собиралась прислуга, слышались стенания по усопшему, ну и постояльцы мелькали. Подойдя к конторке регистрации, положил сумку у ног и сказал местному служащему, он только что вернулся от тела погибшего швейцара:
— Лучший номер.
— Нет у нас номеров, — отмахнулся тот от меня как от мухи. — Торговая ярмарка на днях начинается. Все номера заняты.
— Что, совсем никаких нет? — уточнил я погрустневшим голосом.
— Совсем. Бронь осталась, но она подтверждённая.