– Ясно! – злорадно процедила Неля и пошла к импровизированному душу в глубине двора с полотенцем через плечо, всем своим видом показывая, что она своих обещаний и планов не меняет ни из-за «виталиков», ни из-за «васиков», а она именно и есть та порядочная девочка, которой хотела бы её видеть вероломная Ука, она же Рахиль Моисеевна, она же змеюка подколодная!
– Давай, Ирка, собирайся, вместе до города доедем, там разойдёмся, а водиннадцать вечера у метро «Крешатик» встретимся.
– Да мне же ещё рано! – разочарованно протянула Ирочка.
– Ничего, на Крещатике в «Чайнике» посидим, кофе попьём. Собирайся!
Ирочка пошла собираться, она чувствовала, что Неля неизвестно за что злится на неё. Чувствовала и Ука плохое настроение племянницы. всё перебирала в своей старенькой умненькой головке, чем не угодила Неличке, а не угодила-это уж точно.
Милая мордашка любимой племянницы пошла красными пятнами, она буквально била копытом пока Ирочка собиралась на скорую руку.
До метро шли молча, в поезде неслись тоже молча, так же молча уселись за столик на балкончике шестого этажа.
Перед ними расстилался весь центр, сколько хватало обзора глазу – всё сплошная красота и праздник. Как всё-таки Неля любила этот волшебный город!
Подоспевшему официанту Неля диктовала заказ таким тоном, что можно было быть наперёд уверенным, что заказ не только принесут вовремя, без разрывающих душу: «Позвольте, можно вас на минуточку!», но и подано всё будет по высшему разряду: без усушек и утрусок и, конечно, же «с без недолива».
Ирочку всегда удивляло и восхищало Нелькино умение разговаривать с обслугой. Любой самый наглый халдей при Неле робел, хотя, казалось, Неля говорит обычным спокойным тоном обычные слова, но что-то здесь было, какая-то тайна…
– А чего это ты сегодня разговелась? Приказано же две недели – ни грамма, чтобы Рахиль Моисеевну не расстраивать?
– Ничего, небось, переживёт! Кстати, о Рахиль Моисеевне! Ты зачем развращаешь старуху? Что ты голову ей морочишь своими гамлетовскими «дать или не дать?» Что ты ей в задницу без мыла лезешь? Чего ты хочешь, чего добиваешься, скажи? Порхаешь, мельтешишь, в рот ей заглядываешь. Зачем? Я хочу просто знать: зачем?
Ирка мучительно долго молчала, глядя на Нелю своими синими.
– Ну что ты молчишь? Я хочу знать, откуда эта твоя любовь к чужой старухе, все эти «сю-сю, му-сю»?
– Скажи мне, Неля! – торжественно завела Ирочка – как я могу объяснить залюбленной тебе, что такое, когда тебя, в смысле – меня, полюбит и проявит к тебе, в смысле ко мне, интерес совершенно вчера ещё чужой человек? Ко мне, которую никогда за просто так никто не любил: ни мужчины, ни родная мать! Разве ты в состоянии это понять?