– Ну, вот и не бойся ничего! Глаза боятся, а руки делают. Езжай, утрясай и не тяни, а то ещё передумает!
Ирочка спала с лица:
– Нет! Ты его не знаешь, Неля, он не такой, как все! Он честный и он меня любит, и никогда не бросит!
Долго Ирочка изливала Неле свою изболевшуюся душу. Про не благодарных любовников, про крепко пьющую маму, про всю свою изломанную жизнь.
Неля слушала, подложив под щёчку ладошку и неожиданно для себя, всегда сдержанная и гордая Неля, выдала под эту грустную сурдинку Ирочке про все печальные изменения в своей семейной жизни.
Там было всё: вероломный Сенечка со своим греческим профилем (чёрт бы его побрал), сумасшедшая ночь с Рубиком-Рубеном, растерянность от незнания как жить дальше, в каком направлении двигаться в этом не освящённом больше радостью браке.
Ирочка слушала, приоткрыв ро. Ей трудно было уловить умом все сложные перипетии Нелечкиных переживаний, но душа понимала всё и безоговорочно принимала Нелену сторону, Ирочка заочно ненавидела красивого и лживого Сенечку.
Выговорившись, Неля вдруг спохватилась, быстро начала собирать со стола, злобно швыряя в тазик грязные тарелки. Она как будто злилась на себя за минутную свою слабость и рявкнула повелительным тоном:
– Ну что расселась, давай убираться и спать! Завтра вставать рано. За билетами и по магазинам пройтись! – как бы отодвигала Ирочку на исходные позиции их отношений.
– Курить хочется! – закапризничала Ирочка.
– Сейчас пойдём в туалет, там в садике и покурим.
Неля вынула из сумочки сигареты, изящную зажигалку, а Ирочка, неисправимая, хитрая Ирочка, выходя из-за стола, зацепила недопитую бутылку и рюмочки.
Скворечник туалета нашли почти наугад. Ирочка впорхнула первая, выскочила облегчённая, за ней Неля. Но когда Неля вышла, то Ирочки рядом не наблюдалось.
– Неля! Я здесь, за туалетом! Иди сюда!
Неля направилась на голос и наткнулась на Ирочку, привалившуюся спиной к туалету-скворечнику. У её ноги стояла бутылочка и две полные рюмочки.
– Садись, покурим!
Выпили по рюмочке, закурили, пуская в ночь белые облака. Неля привалилась рядом с Иркой к скворечнику, вздохнула и полился над ночной Дарницей чистый тоскующий голос:
– Ничэнька зоряна, свитлая, ясная, выдно, хочь голкы збырай! Выйды, коханая, працэю зморэна хочь на хвылыночку в гай…
Голос креп, звенел и дрожал в ночи. Ирочка сидела поражённая красотой этого голоса, нежностью грустной песни, неповторимостью украинской ночи, которая даже здесь у задней стенки деревянного туалета была неоспорима.
Но вот голос Нели затих, песня иссякла, а они долго ещё сидели молчаливые и потрясённые уже связанные навсегда этой песней и этой, полной откровений, ночью.