Проходило время, вернее не время, а какой-то один безумный вечер, и Бронеслава опять вставала чуть свет, чтобы испечь блинчики для Анечки, прежде чем отпустить её в школу к бандитам этим перестроечным. Так она называла детей нового времени. С новой властью у неё были свои счёты. Хотя старая власть тоже не мёдом одним потчевала. Ей было всего-то ничего – сорок семь лет. На пенсию она вышла в тридцать восемь, хотя могла ещё танцевать своих Одетт и Жизелей.
Преподавала танец, и довольно успешно, пока не пришли эти в малиновых пиджаках, которым надо было, чтобы не только преподавала, но и ещё и давала! Бронеслава, может и осчастливила бы кого. Но кому это надо? Сорокалетняя любовница сомнительной красоты? И получается, что ни те, ни другие не нуждались в ней. Никто не подумал о том, что она заслужила в этой жизни больше, чем комната, хоть и самая большая (двадцать один метр), но в коммуналке!
А тут появился кавалер. Влюблённый безоговорочно. Когда он держал Броню в объятьях и согревал ладонями её сухие лопатки, та просто таяла. Опять же, кавалер был не простой, с двухкомнатной квартирой и с военной пенсией. Звал замуж, сулил. Бронеслава не спешила. Она наслаждалась свалившейся на неё любовью.
Жизнь, до встречи с Ильёй Иосифовичем её не баловала. Смолоду, гастроли, быстрые романы, которые ничего кроме пустоты в душе не оставляли. Обычно где-нибудь на выезде закручивался блистательный блиц-роман. За три – пять дней справлялись. Тут тебе и страсти берберские, и уходы, и расставание навек.
Как-то сама жизнь откладывалась на потом. А где это «потом»? Кто его видел? Вот и Броня это волшебное «потом» не увидела. Годы пролетели: ни семьи, ни детей. А тут подполковник в отставке. Вдовец. Дети выращены, пятьдесят три года – мужчина в самом акме!
На будущее, если карта ляжет так, как думается, она уже обещала написать дарственную на комнату Галочке (за умеренное вознаграждение). Приватизация у всех была в полном порядке.
Времена настали такие, что дарственная решала все проблемы, а там, может, найдётся порядочный человек, женится на Анечке. Анечка освободит комнату, конечно, тоже за вознаграждение, и Галочка станет обладательницей, ну просто сказочной квартиры!
И, правда! От людей стыдно, Анечка! При такой красоте и без никого! Без никакого видимого мужчины! Это же кому рассказать? Срам один! Господи, прости!
Бронеслава выдёргивала из недр просторного японского халата длинный мундштук, вставляла в него тонюсенькую пахитоску, щёлкала зажигалкой и с видимым удовольствием затягивалась. Аня тихо оседала на краешек табуретки. Оказывается, все строгие запреты ничто – дым, которым теперь уже в лицо Анечке кадила Броня.