Толпа, отбежав от ямы, выла и бранилась.
— Вы меня маленького знали, я всегда жил с вами, — рыдал Чумбо. — Кто же перевернул вам всем мозги?
«Может быть, из меня на самом деле беса сделали? — подумал он. Шкура, может быть, на мне другая?»
Он огляделся, ощупал лицо, голову, посмотрел, нет ли крыльев. Все было по-прежнему.
— Как больно дерется! — с досадой сказал дед Падека, которому камень из ямы попал в лысину.
Дед Падека никогда не верил Бичинге и сам учил Чумбоку распознавать козни торгашей. Но тут и он был вне себя. За последнее время про Чумбоку было столько слухов, что старик уж и сам не мог понять, что правда, а что вранье. Говорили, что он нарочно подбил восставать мылкинцев, чтобы убили как можно больше людей и чтобы потом маньчжуры могли казнить всех направо и налево, обирать, увозить детей в рабство из любой семьи, насиловать женщин; он снова хотел поссорить род Бельды с родом Самаров и в заключение всего напустил оспу, жил с сестрой, осквернил род. Да, пожалуй, он сделал все эти преступления, размышлял Падека, иначе народ не поднялся бы. Да и оспа началась. Черти ведь даром не возьмутся за такое дело. Теперь, когда убили Одаку, ясно было — виноват Чумбо. Иначе народ не пошел бы на такое дело, зря братья сестру не убьют.
Временами у старика шевелилось смутное чувство жалости и расположения к Чумбоке. Но едва старик заикался в защиту парня, как на него все обрушивались, а особенно Гао. Старика в конце концов сбили с толку. Когда же Чумбока раскровянил ему лысину, дед окончательно рассердился.
Падека подскочил к яме, но остолбенел, увидя безумные глаза Чумбоки. Подскочил и Кальдука Маленький. Ему очень хотелось отличиться перед народом. Он замахнулся палкой.
— Кальдука! — воскликнул Чумбока.
— Молчи! — крикнул Маленький, но не бросил в брата палкой, а убежал и сам заплакал.
Китаец Тун, видевший все это, подозвал к себе младшего сына Гао. Мальчик хохотал, глядя, как гольды бьют Чумбоку.
— В чем виноват этот парень? — спросил Тун мальчика.
Тот, смеясь, объяснил работнику.
Тун сказал ему:
— Растолкуй этим людям: если они будут бить такого грешника, то нечистые духи разбегутся из него во все стороны.
А-Люн охотно согласился передать гольдам слова Туна. Звонким голосом он закричал, чтобы не смели бить Чумбоку. Но сам подцепил ногой ком земли и швырнул в лицо Чумбоке, так что тому глаза засыпало.
— А вы уходите отсюда! — закричал мальчик на гольдов.
На ночь Чумбоку связали. Игтонгка с парнями сел его караулить. Пошел дождь.
— Никуда не денется он, — сказал Игтонгка. — Пусть мокнет, идемте в дом.