— Куда ты? — кричит брату с кормы последней лодки Чумбока.
— Я догоню вас!
Чумбока смотрит то на убитого отца, то вслед брату…
Удога вдруг быстро заработал веслами, словно убегал от нечистой силы. Он помчался по извилинам протоки.
Вокруг высокая трава. Удога вылез и привязал оморочку. Он пополз и лег над обрывом, чтобы смотреть из травы через протоку на деревню Мылки. Вся деревня как на ладони. Там на отмелях теперь много лодок. Люди ходят. У амбара Денгура ругается со своей старухой.
Прямо против Удоги — дом Локке. И вдруг с берестяным ведром выходит Дюбака. Она идет на берег, набирает воду.
Она не видит Удогу. Он что-то кричит ей, потом вскакивает, сам не понимая, что делает.
Дюбака уронила ведро.
Удога кинулся к оморочке, перетащил ее через остров, прыгнул в нее и помчался к Дюбаке.
— Погоди! Погоди! — кричит он.
Она хотела идти, подняла ведра. В это время Удога пристал к берегу.
Дюбака поставила ведро и начала плакать Удога тронул ее плечо. Она не оттолкнула его руку.
Подошел Денгура.
— Парень, откуда ты явился?
— Я?
— Да.
— Я всегда тут живу… Вон там… Ну, на протоке.
— Ты? А ты не Самар?
— Я? Нет.
— Чей же ты?
— Я?
— Э-э! Да я тебя знаю. Тебе мало, что ты наделал? Ты что, хочешь всех нас погубить? Зачем ты сюда явился?
Удога схватил нож, но Дюбака закрыла старика.
— Это мой дядя!
Удога повесил голову.
— А ты знаешь, что случилось с маньчжуром? — вдруг со страхом спрашивает Денгура, словно он был парень, а Удога разумный старик.
— Нет.
— Говорят, ты ему живот поцарапал… Не слыхал?
— Ну, какие пустяки! — вдруг ответил Удога с важностью. — Можно будет дать выкуп!
— Дядя! — врывается в разговор Дюбака. — Он очень хороший охотник и за все может заплатить. Разве ты не знаешь, что это сын Ла?
— Э-э! — поражается Денгура.
Он смотрит на Удогу, потом на смутившуюся Любеку.
— Послушай, парень, а ведь это умно придумано! Надо бы мириться и платить выкупы. А то с разбойниками дела плохи. Ты думаешь, я за Дыгена? Ничего подобного! Я просто знаю их, и я умней вас… Не хочу ссориться с такими негодяями…
В доме у Денгуры собрались старики. Раненый дед стонал в углу. Здоровый маньчжур, товарищ раненого, сидел за коротконогим столиком и пил водку. Его фитильное ружье стояло у входа, внушая спокойствие собравшимся.
Тощее скуластое лицо Денгуры вспотело от натуги и раскраснелось.
— Надо мириться с Самарами, — орал он. — Раненому дадим соболей, чтобы молчал и не жаловался на нас. Заплатим ему и Сибуну, чтобы не рассказали Дыгену. Если Дыген узнает, что его спутник ездил в Мылки и тут ему пропороли брюхо, — всю нашу деревню ограбит. А с ондинскими судиться надо; пожалуй, мы с них за мертвого и за раненых хороший барыш возьмем; позовем занги,