— Безусловно, господин граф, — коротко поклонился ему упомянутый господин, обозначив легкий намек на улыбку.
— Ну вот видите, — развел руками граф.
Господин Грабис уставился на него как на гнусного предателя интересов короны, а потом скрипнул зубами и отвернулся.
Все. Больше им тут делать нечего. Поддержки от Экхимоса не будет.
— Всего хорошего, господа, — подвел итог неудачных переговоров господин Бодирэ и выразительным взглядом указал пришельцам на ворота.
Граф Экхимос только хмыкнул, по достоинству оценив вытянувшиеся лица королевских проверяющих. Подметил выглядывающую из-за угла хитрую рожицу возницы. Бодро кивнул управляющему, мнение о котором в его глазах только что выросло на несколько десятков пунктов, и пожалел, что не может один на один побеседовать с этими заговорщиками. После чего мысленно пообещал себе выяснить подробности во время следующего визита и поспешил вывести растерянных, ошеломленных, полностью деморализованных спутников за пределы деревни, надеясь, что хотя бы засветло они доберутся до увязшей в грязи кареты.
Как только гости покинули селение, с надвратной башни ловко спрыгнула миниатюрная рыжая кошечка, на шее которой покачивался небольшой амулет. Пробежавшись по стене, она торопливо обогнула селение, время от времени останавливаясь и касаясь пушистой лапкой приглянувшейся ей деревяшки. Закончив обход, она так же ловко спрыгнула на землю и, никем не замеченная, устремилась к виднеющемуся вдалеке черному замку. А за ее спиной, дрожа и переливаясь, начала медленно истаивать наложенная на деревню тончайшая иллюзия, от которой уже через несколько часов не останется ни следа.
Надежда — живучее чувство. Когда уже начинаешь думать, что убил ее окончательно, она снова умудряется ожить.
Мэтр Лонер Кромм
— Ну? — с любопытством спросил я, отнимая руки от висков старого друга. — Как ощущения?
Лонер открыл глаза, попробовал повернуть голову, но тут же поморщился.
— Такое чувство, что меня пытали.
— Почти так и было, — подтвердил я, бегло просматривая его ауру. — Мне пришлось серьезно поковыряться в твоих внутренностях. Что помнишь из последних событий?
— Все, — криво улыбнулся старый мэтр, незаметно ощупывая постель, словно желая убедиться, что к нему вернулась чувствительность, и старательно сдерживаясь, чтобы не спросить о самом важном — о своем даре. — Вплоть до того момента, когда ты воткнул в мою грудь ритуальный кинжал.
Он ненадолго замолчал, мельком оглядывая незнакомую комнату. Пробежался глазами по серым незадрапированным стенам, такому же серому потолку, смятому одеялу, которым было укрыто его тело. Подняв руку, медленно провел ладонью по левой стороне груди, растер между пальцев подсохшие комочки крови, потрогал небольшой рубец и только потом вопросительно посмотрел на меня.