– Ну да. Это ты верно говоришь. А то, что невинный человек хранит в телефоне номер отличного криминального адвоката, и тот по первому зову за двадцать минут прилетает – это тебе не странно?
– Нет. Адвокату может быть масса объяснений. Может, этот Малахов – серый кардинал троещинской мафии. Может, он анашу завозит вагонами. Может, тещу позавчера зарезал. Все это аморально и неприятно, особенно для тещи. Но не дает ничего подобного ответу на вопрос: как пройти сквозь запертую на засов бронедверь?
– Я не понял, ты его что, выгораживаешь что ли?
– Нет, Сан Дмитрич. Я только утверждаю, что сейчас у нас нет совершенно ничего против этого человека. Ни малейших объективных доказательств его причастности к Березину. Одно лишь нежелание верить, что человек может отрубить себе руки, да еще неприязнь к высокомерному Малахову.
– Тут согласен, – буркнул следователь. – С уликами плохо. Значит, будем работать. Идем, старшина.
Отошел было от нас, потом вернулся.
– Дим, что дала твоя проверка, на которую так вызверилась адвокатша?
– А ничего не дала, к сожаленью, – Дим развел руками. – Его поле чуть вздрогнуло при моих словах – довольно слабо, слабей, чем следовало бы. Но энергетика у Малахова вообще тусклая, так что вялая реакция для него может быть нормой.
– Ладно. Держите в курсе.
Когда они уехали в служебной «ладе», Дим спросил:
– Владя, а твоя машина где?
– Там, на стоянке, – я указал рукой в сторону.
– Отлично. Пошли, в кабине потрепемся немного.
Подошли к моей «тойоте». Дим вдруг сказал:
– Только на заднее сиденье садись.
– Зачем?
– Зачем-зачем… Чтоб от подъезда нас не видели. Хочу посмотреть, сколько эта Ольга еще проторчит у Малахова.
Сели в кабину.
– Ну, что думаешь, Владя?
– Похоже, врет он.
– Почему так считаешь?
Я пожал плечами.
– Чувствую.
– И я чувствую, что врет, – с серьезной миной кивнул Дим. – Но штука в том, что все, сказанное им, по факту – правда. Он выдал целую кучу проверяемых фактов. Сан Дмитрич, ясное дело, все их переберет: и бильярдную, и штраф, и остановку со светофором, и рассказ про подростка. И убедится, конечно, что все факты достоверны. Все в рассказе Малахова, что мы сможем проверить, будет отвечать истине!
– Мне не понравилась его аура. Тонкая, как у больного, невыразительная.
– Правильно, что не понравилась. Он затаился – максимально замедлил энергетику. Это отличный способ скрыть свои эмо-реакции: они становятся очень слабыми и заторможенными, распознать почти невозможно.
– И все твои ловушки Малахов, похоже, успешно обошел.
Друг улыбнулся.
– Умеешь польстить! «Все мои ловушки»! В тех пяти фразах, которые мне дали выговорить, – он подмигнул не без самодовольства. – Однако же, не совсем успешно он их обошел. В одну попался… левой ногой, скажем.