- Кстати об этом… - Тимур запнулся и вздохнул, словно подбирая слова, - Если меня осудят на реальный срок, то ты не сможешь меня навещать.
- Почему? – выронив недолепленный мант и резко развернувшись, уставилась на Агеева.
- Свидания дают только родственникам, - изучая меня пристальным взглядом, Тимур едва слышно добавил, - И женам.
- То есть если тебя посадят, то я тебя не увижу… Совсем?
Кивнув, Тимур убрал мои волосы с лица и, обхватив ладонями, наклонился, чтобы поцеловать. Я же застыла, пытаясь связно собрать мысли, мелькающие в голове.
От самой идеи не видеть его стало дурно. Сколько ему могут дать – год, два? А если больше? А если его вообще убьют в тюрьме? Он же бывший оперативник, а там таких не любят – все слышали подобные истории.
Только сейчас до меня начал доходить весь ужас происходящего. Стало так страшно, что кровь стала ледяной – застыла в жилах, заморозилась, пригвоздив меня к месту.
- Это самый плохой вариант из возможных, - тихо добавил Тим, прижимаясь губами к моему лбу, - Зная систему, я думаю, что до него не дойдет. Хотя…
- Что?
Он отстранился, смотря на меня сверху-вниз и натянуто улыбнулся. Пожал плечами:
- Да так, ничего. Глупая затея, – сказал, отпуская руки и отступая на шаг.
- И все-таки? - скрестив руки на груди, уточнила я.
Усмехнувшись, Агеев качнул головой и повторил мою позу. Прислонился бедром к столешнице и склонил голову набок, пристально глядя на меня темными глазами.
- Мы могли бы расписаться здесь, в Казани.
- Ты мне предложение делаешь? – съехидничала я.
В ответ снова пожали плечами:
- Я же говорю – глупая затея.
- Я согласна, - выпалила, даже не подумав.
Тимур моргнул. Один раз, затем другой. Качнул головой, будто не веря, а я вцепилась в его плечи и встряхнула, правда от этого он даже не шелохнулся.
- Я согласна, - тихо и уверенно повторила, выпрямляя спину, - Давай распишемся здесь. Так ведь будет лучше, правда?
- Возможно, - протянули, задумчиво глядя на меня, а затем просто сгребли в охапку, - Ж,аным… Как бы я хотел, чтобы все было иначе, - тихо прошептали в висок.
Я зажмурилась, сморгнув непрошенные слезы и прижалась к нему, обхватив мощную спину ладонями. Провела носом по колючей шее с привычным терпким запахом и вздрогнула, когда губ коснулись сначала шершавые подушечки пальцев, а затем твердые, горячие губы.
- Мин сине яратам, фэрештэм, - пробормотал Тимур, отстраняясь.
- Понимать бы еще, что ты говоришь, - недовольно проворчала я.
Рядом тихо откашлялись и, резко дернувшись, мы с Агеевым уставились на его мать, которая спокойно лепила мант у дальнего конца стола. Щеки Тимура заметно порозовели и он, отпустив меня, отступил на шаг, виновата опуская взгляд.