на конях ездили. Прикидываться конем — бывает. А так — разве что
суседушко. Только откуда ему посреди леса да гор взяться? Впрочем, чего гадать-то? Скоро все и разузнается. Лишь бы по-нашему понимал.
Подбирается Илья поближе, однако ж, опаску держит. В народе про горы эти самые Сорочинские много чего рассказывали, кто тут только не обитает. Первое дело — змеи разные, многоголовые. Огнедышащие. Отсюда они в землю нашу наведываются, людишкам покою не дают, в полон забирают. Зачем забирают — и подумать страшно. Еще силы какие-то грозные, неведомые, которым и названия нету. Со змеем еще справиться можно, в нем, кроме размера, ничего такого, а вот силы неведомые — тут непонятно, что делать. Ладно, поглядим. Не змей вроде, не сила неведомая, человек.
Вот уже совсем близко подобрался. Глядит. Совсем Святогор статью, кабы не рост. Ежели встанет, с Ильей вровень будет. Годами, правда, постарше: ишь, борода какая седая на грудь разметалась. Усы ей под стать, поверх бороды разлеглись. Брови густые, как кудель. В полном доспехе воинском — верхняя половина. Нижняя — как у Ильи; сапоги алые, то есть прежде алыми были, а сейчас повыносились и поблекли, порты холщевые. Доспех же отличается, хотя и не сильно. У Ильи — кружочками поверху, так что на чешую рыбью похоже, а у богатыря — пластины одна над другой, с ладонь. Ну, шелом, он шелом и есть. Мечом опоясан, ножом, щит поодаль лежит, копье к дереву прислонено, булаву к седлу приторочена. Лук с колчаном в головах. Руки-ноги пораскинул, сопит. Спит, умаявшись.
Конь же… Вот своего рядом поставить — не отличишь. Росписью упряжи отличаются, а в остальном — один в один. Будто в одно время одной кобылицей рождены. У людей такие близнятами зовутся, или двойчатами, а как у коней…
Спешился Илья: негоже со старшим свысока разговаривать.
— Ты уж извини, человече, что сон твой нарушить приходится, — начал он, не зная, как и обратиться. — А только кроме тебя не к кому. Не по злому умыслу и не в насмешку — по нужде великой. Не подскажешь, горы ли это Сорочинские? Как мне Святогора-богатыря сыскать?
А тот посапывает себе, ровно не слышит.
Вдругорядь обратился Илья — и опять без толку. Что делать? Посмотрел повнимательнее — уж не заколдован ли? Вроде нет. Ткнул осторожненько рукой в плечо, потом посмелее, — будто в камень тычет. Взялся поудобнее, чтоб потрясти, где там! Ни на вершок с места не сдвинул. Вот ведь незадача. Как разбудить богатыря? Принялся в щит свой булавой молотить — шуму много, а все как прежде. Спит богатырь, не просыпается.
Не стерпел Илья, и булавой легонько так по боку. Отскочила булава. Он опять, по первой послабже, а уж потом — со всей дури. Ровно в скалу молотит. И досадно, и смешно стало. Как тут быть?