Не стал Илья воды пить, хоть и разгорячился сверх меры. Еле-еле в руках себя держит, чтоб на кузнеца с кулаками не броситься. Человека выручать надобно, а он — охолони маленько… Однако ж не полез в драку, снова сказал, по правде, — не яснее прежнего.
— Вон оно, от чего ты так переполошился, — протянул кузнец, не прекращая работы. — А ко мне чего прибежал?
Опешил Илья.
— То есть как чего? Ты ж ему судьбу ковал?..
— Ну, ковал…
— Значит, знамо тебе, как его из беды выручить?
— А может, это и не беда вовсе? Может, вышел ему срок? Не до скончания ж веков по горам разъезжать… Пора и честь знать. Другим уступить.
— Да кому — другим? Он же первый на земле богатырь! Как же нам без него?
— А как вам без него? Нешто хужее будет? Что-то я не слыхивал, чтоб он об вас поминал. Жил себе, без вреда — без пользы.
— Не нам то решать, кому жить — кому помирать. Говори наскоро, как Святогора из домовины вызволить?
— А никак. Что же касаемо: кому жить, кому помирать… Молод ты еще, того не ведаешь, что вот коли забудут о тебе — тут и смерть; а пока помнят — нет смерти.
Оборвалось внутри у Ильи, как услышал: никак. И до этого понимал, что напрасна спешка его, только гнал мысли эти из головы. Надеялся. Развеяло надежды сказанное просто, буднично: никак.
— Ты, молодец, коли горевать собрался, так ступай куда-нибудь подале, — кузнец между тем говорит, — потому как не один ты такой на белом свете, долю свою ищущий. Работы невпроворот. Я тебе доспех — оружие обещал? Обещал. Скидавай, что на тебе, и клади на лавку. Там вон свое забирай, в пристроечке.
— Проститься надобно… — пробормотал Илья. — Попрощаюсь, потом вернусь.
— Дело твое. Коли уверен, что дорогу отыщешь… Хошь туда, хошь обратно. Кстати, ты говоришь, он тебе силушку свою отдать хотел, в лицо дыхнуть?
— Ну…
— Согласился бы, не стала б носить тебя земля-матушка, не выдержать бы ей такой тяжести. Неизвестно, чья б домовина была…
Вздрогнул Илья. Да неужто Святогор…
— Он еще к батюшке родному с наказом послал, прощения испросить… Сказал, у кузнеца спроси, где живет, он знает.
— Вон оно как. Ну, знаю, укажу дорогу. Заходи, как в пристроечке покончишь.
Вздохнул Илья, поставил оружие в уголочке, доспех разоблачил, сложил на лавке. Принес, что на седле приторочено было, тоже в уголочек поставил. Ему ли с кузнецом тягаться? Тот неизвестно сколько на свете прожил, неизвестно сколько судеб сковал. Спросить, что ли?
— Слышь, кузнец, — а сам в сторону смотрит, будто о чем неважном речь завел, — а окоромя доспеха с оружием, ты мне, часом, ничего боле не сковал?