Однако недостаточно замечательное, чтобы затмить смертельные взгляды, которые Нэйт бросает из-за прилавка. Я оборачиваюсь через плечо и предупредительно округляю глаза. В конце концов, тут Селестия с брошенной на колени шубкой и претенциозным напитком в руке сидит в первом ряду на месте, которое зарезервировал для нее Нэйт, готовая к просмотру шоу. А рядом команда легкоатлетов всей оравой заняла оставшиеся места, и сколько бы он не пенял себя, но едва ли мог что-то сделать, разве что перетащить ее стул на задний ряд и притвориться, будто оттуда открывается лучший вид.
Как бы я не любила с головой погружаться в их мелкие драмы, сегодня я работаю, как и Марсела, хотя это сложно сказать, судя по тому как она зарывается пальцами в волосы Келлана и с обожанием поднимает на него взгляд, великолепно умудряясь давать любому смотрящему на них повод считать, что они перепихиваются направо, налево и посередине, хотя на самом деле они лишь дважды поцеловались, при этом ни разу «с языком». Это со слов Марселы, которые детально подтвердил Кросби после разговора с Келланом, и мы оба согласились, что не хотим знать других подробностей.
В кармане вибрирует мой телефон, и я знаю, что это Кросби.
– Пойду схожу за закусками, – говорю я абсолютно в никуда, так как они полностью поглощены друг другом. В помещении тихий гул голосов звучит гораздо громче, и несмотря на то, что тут максимальное число посетителей допустимое по пожарной безопасности, сто тридцать человек умудряются шуметь словно их тысяча.
Я выуживаю телефон из переднего кармана и плечом толкаю вращающуюся дверь на кухню. У нас столько народу, что Нэйт попросил нашу посудомойку, работающую на полставки, прийти сегодня ночью, а два других сотрудника торопливо наполняют подносы свежеиспеченными пончиками и брауни. Воздух на кухне теплый и благоухает кофе и сахаром, но тут мне не удастся найти уединения или тишины, поэтому я направляюсь в темный узкий коридор, ведущий к пожарному выходу.
Здесь прохладнее и тише, я слегка дрожу, облокачиваясь на стену и открывая сообщение Кросби. В нем сказано: Выходи на задворки. Если предположить, что он здесь, то «задворки» означают тупик за зданием, который сейчас припорошен тонким слоем снега.
Я прохожу в конец коридора и толкаю дверь на улицу, порыв холодного ноябрьского воздуха пробирает до дрожи. С неба падают крупные хлопья снега, поблескивая в желтых бликах аварийных ламп, освещающих наши заполненные баки и мусорные контейнеры.
– Кросби? – шепчу я.
– Ты чего так долго?
Я подскакиваю. Он стоит за дверью, поэтому чтобы увидеть его мне приходится шагнуть наружу и прикрыть дверь.