Выхожу и хватаю свой велосипед, но не еду в библиотеку. Вместо этого просто кручу педали по округе, и мои чувства такие же сумрачные, как густой туман. Я не могу позволить себе привязываться к Кросби Лукасу, но и остановиться тоже не могу.
* * *
В пятницу, в два часа, у меня плановая встреча с деканом Рипли. Они с моим отцом были соседями по комнате тридцать лет назад, поэтому, к несчастью, он питает обоснованный интерес к моим успехам.
У меня две пары в пятницу, и, как правило, между ними я зависаю в библиотеке, вместо того чтобы ехать домой. Сегодня, однако, я хочу сменить свою стандартную униформу, джинсы и футболку, чтобы выглядеть уверенно и презентабельно на встрече с деканом Рипли. Последний раз мы встречались после моего ареста, и я почти уверена, что была одета в то белое платье с кожаными ремешками и ботинки Марселы на платформе. В этот раз, когда он позвонит моему отцу со свежими новостями, я хочу, чтобы слово «кожаный» не фигурировало в разговоре.
Со стоном ковыряюсь в своем шкафу, пока не нахожу голубое платье с отложным воротничком. Натягиваю его через голову, надеваю к нему балетки и скручиваю волосы в высокий пучок. Отдельные прядки свободно свисают, но я думаю, что выгляжу вроде как мило и благонравно – что нелегко, когда большая грудь и тоненькая талия заставляют выглядеть все, что бы я не надела, как угодно, только не благонравно.
Прохаживаюсь взад-вперед, воображая предстоящую дискуссию, и уже почти полностью погрузилась в свое бормотание о том, что учусь на своих ошибках и что направляю их в новую, улучшенную версию себя, когда слышу, как открывается входная дверь и раздается хриплый смех примерно половины команды по легкой атлетике. Я замираю. Мне нужно уходить через десять минут, и на самом деле предпочла бы не объяснять, почему я дома посреди дня и куда иду. Или почему так одета.
Черт, черт, черт.
Может, они уйдут. Может, Келлан просто заскочил, чтобы взять игру или что-то вроде этого.
Но десять минут спустя они все еще там. Я слышу взрывы, красноречиво указывающие на «Fire of Vengeance», непрекращающиеся крики и ругательства. Когда не могу уже больше ждать, делаю глубокий вдох, изображаю на лице то, что, надеюсь, кажется радостным, а не раздраженным выражением, и выхожу из своей комнаты.
Воцаряется абсолютная тишина. Даже игра понимает намек, и перестают раздаваться взрывы.
– Нора, – говорит Келлан, резко вставая. Он выглядит виноватым. – Я… ты...
– Ухожу, – говорю я. – Оставайтесь. Играйте в свои игры. Развлекайтесь. – И тогда я замечаю Кросби, оседлавшего один из стульев. Все остальные теснятся в гостиной, сидя на диване или на полу, но он чуть подальше. Мне придется пройти в шести дюймах от него, чтобы добраться до лестницы.