– Я доволен биологией и историей искусства, но экономика задала мне жару.
– Два из трех, неплохо же?
Он ухмыляется и пинает кусочек разбившейся тыквы.
– Два из трех – это шестьдесят шесть процентов. Совсем не здорово.
– Кто сказал, что ты не хорош с числами.
– Эй, – внезапно говорит он. – Прости.
Я смотрю на него.
– За что?
– За испорченный вечер. Если ты уходишь из-за Макса или еще чего-то, я не хотел…
Я отмахиваюсь.
– Не волнуйся об этом. Может, сегодняшний вечер просто не был предназначен для этого.
– Это была твоя единственная ночь, чтобы выпустить пар.
– Будут и другие ночи. Например, между Рождеством и Новым годом, или на весенних каникулах…
Он смеется над наводящими тоску сроками.
– Ты не думаешь, что пожалеешь об этом?
Мы минуем тихий квартал, специализированный парк для собак, грунтовые беговые дорожки и голые деревья, окружающие лужайки.
– О том, что меня не исключили?
– О том, что упускаешь то, чего хочешь, изо всех сил стараясь быть хорошей.
– Я хорошая.
– Я знаю.
– Ну, а что насчет тебя? – парирую я.
– А что насчет меня?
– Я видела туалет в здании Союза Студентов пару недель назад. В твоем «списке» не прибавилось новых имен.
Он медлит с ответом. Я ожидаю, что он скажет что-то дерзкое, что-то вроде того, что он еще не обновлял его, но он удивляет меня, когда говорит:
– Я устал от этого.
– От чего? Быть популярным?
– Быть мудаком.
Второй сюрприз за несколько секунд.
– Ты...
– Слушай, Нора. – Он останавливается на углу, высокие деревья загораживает уличные фонари и дома, так что мы окутаны темнотой, только слабые проблески света пробиваются к нам. Я останавливаюсь спиной к деревьям, и когда он шагает ко мне, чувствую холод коры через пальто и джинсы. – Я просто сделаю это, – говорит он, поднимая руку и опираясь ею о дерево возле моей головы. – И если ты не хочешь, скажи «нет».
Он так близко. Наклоняет голову, его рот оказывается всего в паре дюймов от моего, и хотя прежде мы находились с ним в непосредственной близости, такое впервые, и в его взгляде никогда не было какого-либо намерения. По крайней мере, это единственный раз, когда он показал его. Он опускает голову еще на дюйм, затем еще, пока не останавливается в миллиметрах от моих губ, предоставляя мне возможность оттолкнуть его, убежать, не совершать чего-то глупого.
Но мои руки остаются сжатыми в кулаки в рукавах моего пальто, ступни примерзли к мягкой траве, а голова поднята в его сторону. Ожидая того, чего – и я наконец готова это признать – хочу.
Вижу, как его глаза медленно закрываются, а затем рот слегка касается моего. Я никогда не позволяла себе задумываться о том, как целуется Кросби Лукас, но если бы думала, то решила бы, что он будет жестким или агрессивным, распускать руки и бесстыдно тереться бедрами. Но все совсем по-другому. Рука на дереве, и там и остается, в то время как другая находит изгиб моей талии и опускается на него поверх пальто. Чувствую холод его носа, когда он задевает мой, контрастное тепло его губ, и, хотя в настоящий момент шок и трепет занимают ведущее место в моих чувствах, я начинаю испытывать и другие, весьма неожиданные вещи.