Глаза у Кейт заблестели. Она сделала несколько глубоких вдохов, сдерживая слезы. Джонатан не произносил ни слова. Он ждал, пока она возьмет себя в руки.
– Сегодня я отчетливо вспомнила тревогу, которая охватила меня, когда я вошла на заброшенный склад. То чувство, когда понимаешь: случилось что-то ужасное. Джейк хотел уйти – он тоже что-то почувствовал – но я была упряма. Мама, бывало, говорила: «Бояться – не значит проявлять слабость». Я очень старалась быть сильной… – Одинокая слезинка покатилась по ее щеке. Кейт смахнула ее тыльной стороной ладони. – Мы нашли их в подсобке. Мама была привязана к стулу… Ее страшно избили. Билл тоже там был, но в углу. Его не привязали, а застрелили – потом нам сказали, что он, скорее всего, пытался спасти свою напарницу… – Кейт откашлялась. – Как только мы их увидели, поняли, что они мертвы, но мы были детьми и не хотели верить. Джейк все звал отца, надеялся его разбудить, а я пыталась развязать маму, как будто это могло чему-то помочь, но узлы оказались слишком тугими. Мне не хватило сил.
– «Я ее развязала», – кивнул Джонатан, вспомнив слова Кейт. – Вот первое, что ты сказала, когда очнулась.
Кейт кивнула:
– Мне померещилось, что я наконец освободила ее. Наверное, те детские воспоминания много лет мучили меня, не давали покоя. Тогда мне казалось: я спасу ее, если развяжу. Правда, времени у меня не было. Вскоре подоспели взрослые. Улик на предателя набралось столько, что он отправился за решетку на два пожизненных срока. После того, что случилось, наши семьи продолжали дружить. Нас с Джейком в конце концов перестали мучить страшные сны, но Джейк поставил себе цель стать агентом ФБР, как его отец. Он променял свой пластмассовый жетон на настоящий. Ну а я стала одержима только одним.
Джонатан вопросительно поднял брови:
– Если бы предатель сказал правду в самом начале допроса, мама и Билл остались бы в живых.
– Вот почему ты начала работать над препаратом, – сказал Джонатан.
– Я постоянно думала о том, как ложь погубила двух человек… две семьи. Но отчаяние не ослепило меня, я все же понимала: есть определенные границы, которые нельзя переступать, и поставила перед собой задачу разработать препарат, который не причинит вреда жизни и здоровью. Как-то мне целый месяц снились очень яркие, подробные сны. В них я снова была ребенком и разговаривала с матерью, с радостью делясь с ней всеми своими тайнами, наверное, потому, что знала – все происходит во сне… Потом мне в голову пришла мысль, которой я поделилась с Грегом… а он, как я теперь понимаю, с ФБР. Если я создам препарат, погружающий человека в такие яркие сновидения, он скорее ответит на любой вопрос, который ему задают.