Как просто! Живи тем, что есть, довольствуйся тем, что доступно, безропотно принимай любую судьбу — и ты свободен!
Он, Клеточников, не выбирал свою судьбу, она сама пришла к нему, и он совершил бы преступление перед собой, если бы не принял ее как драгоценнейший дар.
Они с Машей поженятся, это решено. Решено им. Машенька, странное существо, когда он сделал ей формальное предложение, засмеялась и сказала, что вовсе не собирается замуж. Но это ничего не значит. Они поженятся и через год, может быть, и раньше, как покажет его здоровье, уедут в какой-нибудь университетский город, например в Одессу, чтобы он закончил образование, или, может быть, если позволят средства, в Цюрих, где, как писали Корсакову из Петербурга, одна русская девушка, некая Суслова, дочь крепостного, закончила университет и получила степень доктора медицины и даже, писали, вернувшись в Россию, то ли собиралась держать, то ли уже выдержала экзамен в Медико-хирургической академии и получила — женщина! в России! — свидетельство на право врачебной практики, — может быть, и Машенька могла бы там учиться. Потом они вернутся в Россию и будут служить, в меру своих сил делая полезное всем дело — без лишних слов и истерической тоски по самопожертвованию.
Но он не будет ничего иметь против, если у нее не окажется достаточно терпения и страсти к учению, если в ней пробудится чувство материнства и она потребует тихой семейной жизни в глухой провинции, скажем у ее родителей, — что же, и такая судьба будет для него счастливым жребием…
Размечтавшись, он не заметил, как вернулась Машенька с букетом маргариток, тихонько положила их на камень, сама остановилась рядом, молча глядя на него. Он вскочил, схватил ее за руки, заставил сесть и слушать, высказал ей эти мысли. Она слушала рассеянно, блуждая взглядом по поляне, с трудом заставляя себя слушать, но это его не смутило, она была такой все последние дни, возможно, была нездорова, даже Корсаковы, наблюдавшие за их романом с деликатной осторожностью, делавшие вид, будто ничего не замечают, заметили, что она необычно рассеянна: вдруг могла посреди разговора умолкнуть на полуслове, уйти в себя со своими мыслями или, неучтиво перебив собеседника, вдруг заговорить на совершенно постороннюю тему. Утром, за завтраком, когда Клеточников о чем-то спросил Машеньку и не получил ответа, Корсаков позвал ее: «Машенька, ау! Вы где?»
Мысль о крестьянах как будто ее заинтересовала, она улыбнулась, на секунду задумалась, словно хотела о чем-то спросить, по потом опять потеряла интерес к его словам. Он заговорил о женитьбе, и она потупилась, а когда он сказал о том, что они будут вместе учиться, она быстро посмотрела на него и сказала: