— Мы разберёмся с этим, поверь мне. Этих существ изучают, чтобы понять, как одно из них могло тебя заразить.
— Вы ведь брали анализ крови. Он ничего не показал?
— В ней ничего нет. Вполне обычная кровь. Учёные ещё ищут.
— Если в крови ничего нет, то как я тогда могу быть заражён?
Лицо Маркина налилось краснотой, вены на шее проявились. В этой фразе была выражена вся его злоба, которая накопилась в нём с того момента, как он остался здесь один, в то время как все остальные отправились в корабль. А ведь он ничем не болен, это чёртова ошибка. Ведь кровь чиста, значит, имеет место сбой системы. Что им ещё надо?
— Умники говорят, что кровь не всё может показать, — выдохнув, сказал Филипс.
— Пусть возьмут всё, что им нужно, но выпустят меня.
Он стал ещё краснее и ещё злее. Филипс, который мог смело осадить офицера, бывшего младше него по званию, немного испугался и отошёл на шаг назад.
— Не забывай, если ничего не проявится по прошествии срока, то тебя так или иначе выпустят. Никто тебя здесь не оставит умирать.
— Сколько срок в этой ситуации?
— Я точно не знаю.
— Знаешь. Скажи мне, сколько? Двадцать дней? Тридцать?
— По самому строгому протоколу — семьдесят два дня. Ещё не было болезни, которая не проявлялась бы дольше.
— Вы шутите?
— Это самый жёсткий протокол. Мы вытащим тебя раньше.
Вдруг позади Филипса послышался звук открывающейся двери. Командующий гарнизоном оглянулся, и лицо его немного смягчилось. Это были Сандра и Бетти, которые, по его мнению, должны были немного успокоить Маркина, да и слишком уж повышать на них голос он не будет.
— Вы здесь, чтобы выпустить моего папу? — послышался детский голосок, от которого у старшего офицера Маркина слёзы выступили на глазах.
— Нет, малышка, извини. Твой папа ещё поможет нам, пока находится там.
Филипс поднял Бетти на руки, и вместе с ней посмотрел в камеру, находящуюся ровно над дисплеем, где было изображено лицо Маркина. Она улыбалась, и Филипс улыбался вместе с ней. А позади стояла Сандра, мысли которой были похожи, скорее, на мысли мужа, чем командира гарнизона. Для Филипса там, за этими стенками, сидит всего лишь очередной солдат, который пожертвует свою жизнь на благо своей нации, как и обещал, давая присягу, и всех это вполне устроит, но не её, конечно же, нет.
Филипс смотрел на младшего сослуживца с надеждой на то, что тот немного успокоится и будет ему верить. Вообще, Маркин должен был бы вести себя более сдержанно и стойко, как и подобает офицеру, но он проявлял эгоизм, и хуже того — Филипс, ощущавший на себе вину, ему в этом потакал. Но увы, раз уж он сейчас так или иначе ступил на этот путь, сойти с него уже не получится до тех пор, пока всё не станет на свои места. Маркин выйдет из карантина, и тогда уже получит выговор, устный и не слишком грубый, но ставящий всё на свои места. Нужно доверять командованию, которое говорит, что работы ведутся.