— Конечно, — подтвердил Сайлас, подняв на него глаза. — Я также рад получить свои деньги, как и ты — снова получить свой пароход в рабочем состоянии.
— Увидимся в следующую пятницу, — выдохнул Джо. Это был день, на который назначена выплата очередного платежа. Не в силах дольше оставаться, Джо схватил расписку и повернулся лицом к двери.
— Хорошо, — буркнул Сайлас, возмутившись такому пренебрежительному отношению к себе. — Процент растет.
Джо показалось, будто Сайлас вонзил нож ему в спину.
— Хорошего дня, — только и сказал он и вышел из кабинета.
Сайлас продолжал стоять, глядя в пустое пространство открытой двери, а его изощренный ум уже что-то обдумывал. Он думал о том, что завтра утром первым делом отправится на пристань, чтобы узнать, как на самом деле Джо заработал такую кучу денег.
— Скоро я положу этому конец, — пробормотал он себе по нос, представляя в качестве награды за свои труды более восхитительный приз, нежели «Мэрилу».
Франческа с двумя батонами хлеба вышла из булочной на Главной улице. Смеркалось. Девушка ускорила шаг, чтобы дотемна успеть на «Мэрилу». Дойдя почти до конца замусоренного переулка, она остановилась, услышав отвратительный глухой стук и чьи-то крики и стоны. Замерев на месте и задержав дыхание, она прислушалась. Через несколько секунд Франческе показалось, что она слышит жалобные всхлипывания. Почти уверенная, что в помощи нуждается женщина, она нерешительно пошла вперед, к тому месту, где мог спрятаться человек. Женщина сидела в углу, прямо на земле, сгорбившись и опустив на грудь голову. Франческа бросилась к ней на помощь.
— С вами все в порядке? — спросила Франческа, обратив внимание на ее испачканное аляповатое платье.
Женщина подняла на нее удивленные, припухшие от слез глаза. Ее лицо было в грязных разводах, нос и губы в крови, а на левой щеке уже проявлялся фиолетовый синяк. Франческа отыскала носовой платок и протянула его ей.
Женщина никак не решалась его брать, поэтому Франческе пришлось буквально засунуть его ей в руку.
Девушка догадалась, что эта женщина была проституткой, но какое это имело значение, когда речь шла о страдающей душе. Она ведь в первую очередь была человеком, которому нужна помощь. Несчастная выглядела так ужасно, что Франческа едва не расплакалась от жалости к ней.
— Со мной… все хорошо, — ответила женщина, опустив от стыда голову.
— Нет, это неправда. Вы вся истекаете кровью.
— Ты ничего не знаешь, — с горечью в голосе пробормотала незнакомка с характерным для кокни акцентом.
— Может, позвать констебля? Я не заметила, кто это был…