Она любила слушать его рассказы о путешествиях. Они утешали и убаюкивали ее, как колыбельная, все эти истории, в которых поминались корабли, гиляки, турки, описи и матросы.
Чуть свет во мгле замерцали фонари. Невельской вышел из палатки. Началась укладка, вьючение. Завтрак уже был приготовлен.
И вот все снова уселись верхами. Катя немного задержалась в палатке.
— Сегодня поезжай в гамаке, прошу тебя, — сказал муж, когда она вышла.
Она улыбнулась.
— Да, я сегодня поеду в гамаке.
Взор ее ликовал, она видела его тревогу. А он, не понимая, чему она радуется, тоже обрадовался, решив, что ей полегчало.
К тому же он надеялся, что если она не будет сегодня ехать в седле, то ей в самом деле станет легче!
Она взяла роман Эжена Сю, опустилась в гамак и засмеялась от удовольствия. Тут было удобно… Накануне прошли самый трудный участок через хребет. Виды — чудо. Нынче опять лес и болото.
А Невельской уселся в ее похожее на кресло седло и, свесив ноги на одну сторону, снова обдумывал свои планы. Он решил, что возьмет в экспедицию кузнеца с «Байкала». Это прекрасный кузнец! Они вдвоем с Коневым работали в кузнице у гавайского короля. В памяти являлись лица матросов, знакомых казаков.
Теперь у капитана были высочайшее повеление занять Амур и бумага от губернатора, разрешающая брать в любом порту с любого корабля любого человека в свою экспедицию. Теперь уж ему не мерещилось по ночам, как под грозный бой барабанов с него перед строем срывают эполеты. На душе у Геннадия спокойней… И кажется ему, что Кате в самом деле лучше. «Слава богу!» — думал он.
К полудню Геннадий Иванович устал. Он почти не спал эту ночь.
— Ложись в гамак, я отдохнула и чувствую себя значительно лучше, — сказала Катя по-французски, — а ты поспи. Ведь ты не спал всю ночь.
Она села в седло, а он, счастливо улыбаясь, залез в гамак.
«Да, я мнителен, — думал Невельской, засыпая. — Мне все кажется, что ей очень тяжело, но она окрепла и прекрасно сносит все, какая умница и молодец!»
Он спал долго и, проснувшись, подумал: «Какое счастье, что она со мной… Какое это счастье — проснуться и увидеть любимого человека, знать, что ты любишь и сам любим!»
А кругом болота, у самого носа грязные хвосты и крупы лошадей, забрызганные грязью. Гнилой лес, трава.
Когда-то Геннадий мечтал о морских путешествиях, о перестрелках с пиратами, абордажах, сожжении неприятельских кораблей. А теперь он понимает, что, для того чтобы получить настоящий широкий выход к морю, не следует сторониться ни болот, ни грязных конских хвостов, ни вьюков; надо уметь командовать якутами и казаками так же хорошо и справедливо, как матросами.