– А хотите, я Вам что-нибудь прочту?
– Из раннего или из последнего? – пошутила девушка.
– Из избранного, – провозгласил художник слова.
– Здесь очень шумно, – попыталась отвертеться Ермакович, – боюсь, что не смогу насладиться всей прелестью Вашей поэзии.
– Тогда поедемте отсюда, – воодушевился поэт, – поедемте куда-нибудь в более романтичное и уединенное местечко.
Он повторил свою попытку положить руку ей на плечо, но она сразу же сбросила ее.
– Давайте я угадаю, как Вас зовут? – предложил Александр.
Настя решила не поддерживать разговор в надежде, что это заставит подвыпившего творца остановиться.
– У Вас должно быть какое-нибудь величавое и необычное имя, – бубнил поэт. – Ярославна или Василиса. Или Станислава. Или…
Он задумался.
– Или Олимпиада!
– Вы просто телепат, – не выдержала Настя. – Точно, меня зовут Олимпиада, но для Вас – просто Липа.
Ободренный Александр все-таки водрузил свою руку на ее плечо.
– Я хочу угостить Вас коктейлем, – торжественно произнес он. – Что Вы пьете?
– Мне уже достаточно, – попыталась отказаться она. – И вообще, я здесь не одна. Скоро придет мой жених.
– А чем я не жених? – обиделся художник слова. – Олимпиада, почему Вы отвергаете меня?
Настя посмотрела вокруг в поисках Петуховой. Та была поглощена высоким брюнетом, причем, в прямом смысле слова. Тот буквально пожирал ее губы, одновременно сминая атласную юбку, аппетитно обтягивающую Алкину попу. Увидев, что помощи ждать не откуда, Настя решила повести своего пьяного кавалера на танцпол. Глядишь, он там и рухнет к ногам многочисленных красавиц и будет затоптан насмерть, и она будет спасена от его назойливого внимания. Но сначала надо было выпить. Для храбрости.
– Вы хотели угостить меня коктейлем? – повернулась она к тезке Пушкина. – Так угощайте! Ром-кола.
– Ром-кола, – повторил поэт бармену.
Он изучающе посмотрел на Настю и, видно решив, что и ему следует хорошенько подзаправиться алкоголем, добавил:
– Два.
Настя с благодарностью взглянула на него и залпом выпила полный стакан коктейля. Крепкий напиток разлился по ее телу горячим потоком.
– Ух, хорошо, – выдохнула она.
– Ну, наконец-то, Липочка, Вы повеселели, – улыбнулся поэт, поправляя на носу очки и выпивая свой ром-колу.
Настя вздрогнула, услышав идиотское обращение: «Кому это он? А, он же меня кличет этим деревянным именем».
– А теперь, уважаемый служитель Мельпомены, – сказала она развязавшимся от выпитого языком, – пойдем-ка танцевать.
Девушка потащила своего нового знакомца к беснующейся под грохочущую музыку публике. Они слились с толпой и полностью отдались процессу, закрыв глаза и энергично размахивая конечностями.