– А на следующий день мы пошли ужинать в это «Облако», – по телефону рассказывала Настя подруге Петуховой.
– Ну и что? Кафе «Пушкин»? Только, думаю, труба пониже, да дым пожиже, – хихикнула Петухова.
– Конечно, ничего гламурного, все так по-простецки, но там большой светлый зал, все так чистенько.
– Не хватало, чтобы там бегали крысы или тараканы, – фыркнула подруга.
– Я не думаю, что сейчас можно найти какое-то заведение с подобными экзотическими животными, – парировала Настя. – Сейчас за этим везде следят. А там такой директор, Людмила Сергеевна, у нее даже мухи летают по расписанию. Когда она Юрку увидела, вся расплылась в улыбке, типа, ах, Юрочка, как мы тебе рады, ты был нашим лучшим официантом, как твои дела, успехи. Он ей говорит, вот, мол, женюсь, вот, посмотрите, моя невеста. Эта Людмила Сергеевна на меня так посмотрела, будто я его у нее отбила. Так зыркнула, что мне не по себе стало. Странно все это как-то!
– Да уж, эти престарелые дамы-одиночки так и норовят молодого парня захомутать. Молодой человек, пригласите танцевать, как говорится. Вот поэтому и мужиков-то нормальных совсем нет. Вот нам с тобой всего-то по двадцать лет, а такие стервы из-под носа женихов уводят.
– Мне показалось, что у нее все в порядке, личная жизнь устроена. Она такая миловидная, понятно, что следит за собой, кабинет косметолога, наверное, ей дом родной. Да и при деньгах. Ресторанчик-то не пустует.
– Тем более, не зря же она деньги и время на прихорашивания тратит, надо использовать свои чары по назначению! – прокомментировала Петухова.
– Что ты! Куда уж ей, там столько конкуренток, девчонок-официанток. Они все как на подбор, с фигуркой и с личиками симпатичными.
– А ты не подумала, почему же тогда твой Юрец сбежал из такого малинника, а?
– В Москве больше платят, да и чаевые больше, – предположила Настя.
– Или у него что-то было с кем-нибудь из официанток, да не удачно все закончилось. Вот он и смылся, твой возлюбленный образец порядочности.
– Ал, почему ты все время на него нападаешь? Чем он тебе так не нравится?
– Мне не нравится то, что он вскружил тебе голову, и ты, бросив все, карьеру, тусовку, столичную жизнь, добровольно себя похоронила в этой глуши, – выпалила Петухова.
Настя молчала.
– Ермакович, ты извини, я, наверное, повторяюсь, – на тон ниже предыдущей тирады закончила Петухова.
– Что ты, Алка, я не обижаюсь, – медленно ответила Настя. – Знаешь, я заметила, что, когда мы разговаривали с Людмилой Сергеевной, в зал вошла официантка с подносом. Юрка взглянул на нее и быстро отвел глаза, а она демонстративно прошагала мимо нас, хотя столик, куда она направлялась, был совсем в другой стороне.