Меня словно услышали. Вдали показался светлячок. Он походил на пламя свечи, только в отличие от него был белым и прозрачным. Мельтеша, словно бабочка над цветком, он медленно приближался, пока не встал передо мной.
— Испугался? — спросил мужской голос.
Он прозвучал прямо в сознании — громко и отчетливо, по-человечески. Так, что я мог разобрать каждый оттенок и тембр.
— Испугался! — признался я.
— Все пугаются, — равнодушно сказал голос. — Разве что праведники радуются. Но тех…
По его тону можно было понять, что праведников он давно не встречал.
— Ты — ангел? — спросил я. — Этот, как его, херувим?
— И шестикрылый серафим тоже! — хмыкнул собеседник. — Какой только хренью не пичкают вас на Земле!
«Надо же, грубит», — удивился я.
— Иначе не понимаете, — пояснил гость. — Стоит проявить милосердие, как начинают клянчить. «А можно мне хотя бы одной ножкой в рай? Я только с краюшку постою», — передразнил он кого-то и тут же деловито спросил: — Просить будешь?
— Нет, — сказал я.
— Почему?
— Все равно не помилуете.
— По крайней мере, самокритично, — одобрил он. — Чего взывал?
— Нужно определиться.
— С чем?
— Местом пребывания.
— Так ты его занял, — сказал гость. Мне показалось, что он пожимает плечами. Интонация, по крайней мере, была такой. — Что заслужил, то и получил. Вот побудешь тут лет эдак двести по вашим меркам, каждый грех вспомнишь в мельчайших подробностях, и за каждый покаешься, — в его голосе чувствовалось нескрываемое злорадство. — Тогда и поговорим о месте.
Я струхнул. Перспектива выглядела мало вдохновляющей. Но паника, затопившая сознание, быстро ушла. Если б меня ждало то, о чем говорил посланец, он бы не явился. Тут что-то другое. Темнит «херувим».
— Умный! — раздалось в моем сознании. — Всегда им был. Догадался.
— Меня ждут мытарства? — спросил я.
— Раскатал губу! — хмыкнул он. — Мытарят тех, у кого есть шанс. Или сам оправдается или за него заступятся. Тебе это не грозит.
— Тогда зачем пришел? — вздохнул я.
— Послали… — огорченно сказал он. — Ты — хитрый! Успел сказать.
«Что? — удивился я. — Когда? Постой… Перед тем, как упасть в прихожей, я что-то проговорил. Ну, да! „Господи, Иисусе Христе, помилуй меня грешного!“»
— Да еще трезвый был, — подтвердил гость. — Молитвы пьяных Он не принимает. Так что будет тебе милость тебе, раб Божий. Отправишься назад и проживешь жизнь, как Им заповедано. Если сможешь.
В его голосе читалось неприкрытое сомнение.
— Э-э, нет! — запротестовал я. — Умер, так умер! Не хочу!
— А кто тебя спрашивает? — вновь хмыкнул он, и от белого облачка ко мне протянулся луч. Он коснулся моего сознания и…