Лиля вернулась к себе в комнату поздним вечером.
— Ну? — встретила ее Маша. — Привез подарки?
— Вот! — Лиля поставила на стол футляр. — Портативная пишущая машинка «Эрика». Немецкая.
— А лично тебе?
Лиля развернула пакет и вывалила на койку лифчики и колготки.
— Ого! — Маша схватила черный лифчик. — Импортный. И как только купил?
— Говорит: в очереди стоял.
— Ну, он у тебя вообще, — покрутила головой Маша. — Не знаю ни одного парня, кто на это решился бы. Хотя… Москва. Кто его там знает? Можно померить?
— Давай! — махнула рукой Лиля.
Она села к столу и сняла с машинки чехол. Ласково провела пальцами по клавиатуре. Чудо! Никакого сравнения с ее «Украиной». Там по клавишам нужно молотить. А здесь так мягко. Хочется и хочется нажимать.
Маша сбросила халат и нацепила лифчик. Прошлась по застежкам, регулируя бретельки, затем, заведя руки назад, перецепила крючки.
— Чудо!
Лиля отвлеклась от созерцания машинки.
— Ничего не режет, не давит, — сообщила Маша. — На теле даже не чувствуется. Умеют делать! И размер мой. Слушай, Лилька, продай! Зачем тебе черный? Белый ты к подвенечному платью наденешь, а этот к чему? А у меня под него кофточка есть. Ну?
— Забирай! — махнула рукой Лиля. — Только я не знаю цены. Спросить неудобно.
— Я знаю! — сказал Маша. — Наш стоит четыре рубля. Импортный — семь или восемь. Пусть десять. Спекулянты по двадцать пять продают, да и то не купить.
— Забирай за десять! — согласилась Лиля.
Маша метнулась к сумочке, достала кошелек и торопливо выложила перед Лилей червонец.
— Договорились!
Она накинула халат и поспешила у двери.
— Ты куда? — удивилась Лиля.
— Девкам покажу. Обоссутся от зависти — им такого не привезут. Кстати. Помнишь, говорила: будет тебя одевать? Вот. Так что слушай старших! — Маша улыбнулась. — Все, невеста, пошла!
Она исчезла за дверью. «Одевать… — улыбнулась Лиля. — Ничего ты, Маша, не понимаешь! Разве в этом счастье?»
Новый, 1976 год отпраздновали весело. В деревню Лиля не поехала. Зачем, если у нас 10 января свадьба? По случаю праздника пропускной режим в общежитии сняли. Принаряженные парни и девушки сновали из корпуса в корпус. При этом поток в женский был куда более плотным — там лучше кормили. Вот и наша компашка собралась у Лили с Машей.
Я постучался к ним около одиннадцати вечера. Зашел, выставил на стол шампанское, бутылку сухого и коньяк. По договоренности с девочками, мы обеспечивали выпивку, они — закуску.
— А где Коля? — спросила Маша.
— Потерялся в пути.
— Ясно! — поджала губы Маша.
— Просил начинать без него. Проводим год?
Мы расселись вокруг стола. Я открыл вино и коньяк. Разлил, чокнулись, выпили. И в этот миг в дверь постучали.