Первыми вышли несколько девушек, сыто ковыряющих в зубах, потом пара парней, и все лениво двинулись к приземистому дому. Аня, продолжая прятаться, слышала беглые разговоры:
— Спать, что ль, пойдем?
— Да рановато… Может, на танцы съездим в их гребаный клуб?
— Ну их к черту, под гармошку не танцую.
— Сыграем в карты?
— Хоть бы они нам, суки, телевизор поставили.
— Телевизор уменьшает производительность труда, они не дураки.
Олег и Виктор вышли последними и сразу свернули чуть в сторону, вид у обоих был заговорщицкий, и Аня поняла, что день рождения все-таки состоится, кто-то из двоих припас бутылку, чтоб сейчас, после ужина, хоть как-то отметить праздник.
Она шагнула вперед, встала на виду, но ее не замечали.
Виктор сказал с отчаянной веселостью:
— Я, Олег, одного не пойму! Во всякой свинье, кроме жира, должно же быть хоть какое-то мясо? Хрюшка бы не выжила, если б состояла только из жира? Такого в природе не бывает! Так куда же девается мясо, если нам на стол подают сплошное сало и тухлый жир? Мясо где?
Олег по сторонам не глядел, закуривал на ходу, и Аня услышала его глуховатый голос:
— Наплевать. Ты хоть сала прихватил на закуску?
— Венька Левин надыбал помидоров, огурцов и какую-то консерву. Кого-нибудь еще пригласим, кроме Веника?
— Как хочешь. У нас всего бутылка.
— Веника надо позвать, — сказал Виктор и замер, наконец-то увидев Аню.
К этому моменту она успела принять соответствующую замыслу позу и выглядела на фоне сеновала как изящная статуэтка — в джинсах, на высоких каблуках, в обтягивающем свитерочке, а на голове игривая кепочка.
— Олег! — заорал Виктор. — Мама родная! Ты только глянь!
Первое мгновение и первая реакция — главное не только тогда, когда вслепую угадываешь цвет карты и масти. Первый взгляд и то, что в нем блеснет, решает все.
Олег повернулся и замер, выронив из рук только что раскуренную сигарету. Аня поняла, что цвет карты ею угадан.
— Это… Ты? — Глуповатая улыбка осветила его темное лицо.
— Я.
Обоим было нечего сказать, потому что к такой встрече Олег был совершенно не готов, да и для Ани, что там ни говори, встреча была неожиданной, потому что вдруг молнией мелькнула мысль: этого человека она абсолютно не знает, и кроме физических, грубых контактов между ними не было ровным счетом ничего! Он мог оказаться — любым! От псаря до царя. И надежд на то, что он хоть в чем-то будет соответствовать образу, который Аня придумала, не было никаких. «Я тебя вижу, — сказал древний грек-философ. — А теперь говори, чтоб я понял, кто ты».
Он, Олег, сказал то, что надо. То есть поначалу ничего не сказал. Твердо переставляя ноги в тяжелых резиновых сапогах, подошел к Ане, сильно обнял, ткнулся лицом в волосы и, чуть дрогнув, еле слышно прошептал: