— Ты же богатый, черт! — рассмеялась Аня. — В могилу, что ли, капиталы свои возьмешь?
— Может, я богатый, голуба, а может, из последних сил содержание тебе справляю. Не исключено, что я уже завещание в твою пользу написал, но только тебе долго ждать придется, пока я окочурюсь!
— Ни хрена ты не написал! — весело возразила Аня.
— Значит, напишу, — кивнул Дед. — А сейчас ничего не проси. Туфелек, трусиков нет — скажи, подарю. А деньги — получаешь свою ставку, и все, рыбец!
— Рыбец так рыбец, — согласилась Аня.
— И вообще, никогда в долг не бери, если нет к тому обеспечения. Лучше убей кого и отыми деньги, но в долг не бери.
— Ладно, убью, — пообещала Аня и закончила строго: — А сейчас давай спать, дед! У меня завтра день жуть какой тяжелый, и я пораньше уйду.
— И то ладненько, голуба, у меня тоже глаза закрываются.
Он послушно закрыл глаза, а Аня несколько минут смотрела на него и никак не могла взять в голову, действительно ли этот рыхлый, дряблый старик умудряется проворачивать крупные подпольные дела, загребает несметные деньжищи и держит под контролем целую компанию мошенников, как на то намекал Кир? Ничего уголовного в облике старикашки не было, разве что ключ от сейфа, висевший на шее. Аня задумалась. Какая же странная, притягательная сила таится в этих самых ДЕНЬГАХ, если человек даже на пороге смерти стремится приумножить их количество, хотя знает, что не сможет обменять глупые бумажки на радость существования, на удовольствие! Или они сами по себе наполняют душу счастьем?
Старик заснул, как всегда, еле слышно посапывая. Аня выключила свет, устроилась в кресле и тоже быстро заснула, поскольку спать могла в любой позе, в любое время суток и в любом месте.
Проснулась она рано, за окном еще стояла непроглядная темень, но надо было вставать и приниматься за тяжелое дело, поскольку нет более удручающего, изматывающего душу занятия, чем поиски денег.
Дед спал, вид у него был вполне нормальный: наверное, оклемался после зверской припарки. Аня решила его не будить, тихо оделась и выскользнула из квартиры. Чтобы не бренчать запорами и засовами, она оставила на взводе язычок автоматического замка и захлопнула дверь.
На улице валил снег. Тяжелые крупные хлопья падали сплошной пеленой, сквозь которую едва пробивался свет еще не погасших фонарей. Поначалу Аня даже сообразить не могла, в какую сторону ей идти, оглянулась, сориентировалась и побежала к троллейбусной остановке. Сердце у нее радостно стукнуло, когда на миг ей показалось, будто по другой стороне улицы шагает запорошенный снегом Олег. Она оглянулась, поняла, что обозналась, и тут же из белесой мглы показался троллейбус. Аня кинулась за ним, подумав весело, что Олег настолько укоренился в ее сознании, что мерещится каждую минуту.