— Он ей руки не выкручивал. И не бил.
— Но она была сильно пьяной?
— Как все.
— Значит, в беспомощном состоянии она не была?
— Она у него в плавках копалась. Еще у костра.
— Ну и дела! Выходит, вы видели все от начала до конца?
— Ничего такого от начала до конца я не видела. Что видела, то сказала.
Соболь помолчал, потом доверительно глянул на Аню и с дружеским участием спросил:
— А скажите, Аня, когда Иванов в кустиках уделывал Богданову, он не выкрикивал каких-нибудь политических лозунгов?
— Чего? — впервые изумилась Аня.
— Ну, есть показания, что во время акта он пел какие-то песни. По смыслу, будто он имеет комсомолку, а папа у нее парторг, мама в районке, и потому он дерет через зад всю коммунистическую партию Советского Союза?
— Да ему не до песен было! — радостно объяснила Аня. — В Корове сто пудов, а он тоненький и хиленький! Пока покрепче да поласковей прижал, его небось семь потов прошибло! Песни с лозунгами пел! В таких делах не до песен.
— Да. Пожалуй, вы правы. Не до песен, — сдерживая улыбку, сказал Соболь и вдруг спросил легко, как бы между прочим: — А вы все время были на берегу?
— Да, — разом выпалила Аня, и страх ударил ей в голову, что-то сжалось в груди, она напряглась, понимая, что теперь надо быть особенно внимательной и собранной.
— Сидели у костра, танцевали, пили, пели? — с деланным безразличием перечислял Соболь.
— Да.
— И не отходили никуда?
— Я?
— Вы?
— Сначала рыбу ловили. С Мазуруком.
— А позже?
«Что теперь отвечать?» — мелькнуло в голове Ани. Она уже видела, что Соболь тоже напрягся, лицо его стало жестче и подозрительней. Было ясно: он кое-что знает, кто-то из ребят не только наболтал про любовь Лешки и Коровы под политический аккомпанемент, но и постарался вспомнить, что Ани одно время не было у костра. Скорее всего информация исходила от самой Коровы. Остальным подобного рода пустяки сообщать ни к чему, им бы самим отодвинуться в сторону от политического изнасилования Коровы. Сидела Аня у костра или ушла куда — к оргазму Коровы вопрос отношения не имеет! ЭТО К ДРУГОМУ ДЕЛУ ИМЕЕТ ОТНОШЕНИЕ! И именно на это дело исподволь и неторопливо выходил следователь Соболь, вот ведь в чем беда.
— Когда Витька Мазурук начал заигрывать с Тамаркой, мне стало противно и я ушла в палатку.
— Понятно. Приревновали, как я понимаю?
— Понимайте, как хотите.
— Что делали в палатке?
— Ничего. Курила.
— Плотникова, — медленно сказал он, — эти вопросы немного не по нашему делу, но отвечать все равно придется. Ваши друзья утверждают, что вас с ними не было около часу.
— Они пьяные были. Просто не заметили, что я ушла.