После некоторого молчания Петр Васильевич кратко произнес:
– Добро.
Ассистировал Светлане сам профессор. Это не было исключительностью. Они не раз вместе оперировали.
Некоторое время Светлана напряженно вглядывалась во вскрытый мозг принцессы. Профессор сквозь маску деланно строго произнес:
– Чего стоишь? Ждешь, пока больная сама тебя попросит?
Светлана что-то пробормотала, будто и правда испрашивала разрешения у девушки начать операцию. Затем, взяв инструмент из рук хирургической сестры, решительно направила его в манящую миндалину.
Был момент, когда она засомневалась в своей догадке. И вдруг перед ней возник образ мужа, окруженный вихревой пеленой. Светлана закрыла глаза, чтобы сохранить это видение. И в голове прозвучало: «Спаси ее». Откинув слегка голову, Светлана посмотрела на пульсирующие клетки мозга и уверенно произвела манипуляцию с нейронами «кладовой памяти». Учитель ободряющим взглядом подтвердил правильность ее решения.
Оставшись одна, Светлана почти рухнула в кресло. Расслабленно вытянув ноги, она протяжно произнесла:
– Милый, где ты? Что с тобой?
Дверь неслышно открылась, и вошел Петр Васильевич. Светлана попыталась встать. Положив руку ей на плечо, он слегка прижал ее к креслу.
– Умница.
– Еще рано меня хвалить. Вот если Амира заговорит…
– Заговорит. У тебя заговорит, – и, нежно проведя по голове, словно маленькой девочке, ушел. Такая чувствительность была редкостью в характере профессора.
Посмотрев ему вслед, Светлана подумала, как ей повезло, что жребий работать с непрогнозируемым профессором пал на нее. Все – его избыточная суровость, занудство, деланные маски строгости – сделали из нее, по словам самого же профессора, неплохого нейрохирурга. В памяти всплыла первая самостоятельная операция, экзамен на профессиональность. Тогда ей тоже ассистировал Петр Васильевич. Вскрыв череп больного и наведя инструмент на опухоль, предназначенную на удаление, она чуть не потеряла сознание: на нее рыбьим глазом «смотрела» еще и аневризма, требующая незамедлительно заняться именно ею. Секундная заминка не отразилась на твердости руки, протянутой за инструментом. «Отключив» нетерпеливую аневризму от кровотока, занялась опухолью. Разделавшись с обеими «болячками», облегчено вздохнув, посмотрела на профессора. Реакции никакой. Засомневавшись, жив ли больной, Светлана в напряжении всмотрелась в больного. Из заторможенности ее вывел ворчливый голос профессора:
– Что стоишь? Ждешь от пациента благодарности?
А она просто не могла оторвать ног от пола. Привел ее в состояние вменяемости басовитый голос Бориса Георгиевича Кольцова, который неслышно зашел в операционную.