– А люди? Как к нему отнеслись люди? – спросила Аделаида, пытаясь понять смысл сказанного итальянцем.
– Про них он ничего не говорил, – ответил Матти.
– О, как это загадочно, таинственно и очень романтично, – задумчиво произнесла Аделаида.
– Матти, наливай! Еще один тост, и только лично для вас, дорогая Аделаида, – закричал Марио и продолжил: – Такие дамы, как вы, являются украшением не только этого шикарного Болота, но и роскошных европейских столиц! За вас, прекрасная Аделаида!
Он высоко поднял наполненную до краев рюмку и залпом выпил ее. Чуть пошатываясь, довольный Марио воскликнул: «Ура!» и начал искать глазами градоначальника.
– Где Парамон? – требовал он.
Увидев градоначальника, он улыбнулся и сказал:
– Ах, вот и Парамон! Какое счастье, дорогой мой Парамон, что мы прошли в голоде и холоде по бесконечным дорогам сквозь бескрайний и кромешный мрак. Шли, шли и дошли прямо к тебе в Болото. Спаситель вы наш, дорогой Парамон!
Марио прослезился, подошел к смущенному градоначальнику, крепко обнял его и по-дружески поцеловал его в щеку. Опешивший Парамон воспринял теплое объятие и дружеский поцелуй гостя как знак их итальянского почтения и благодарности за теплую встречу. Горожане оживились и дружно захлопали в ладоши.
Марио достал из кармана носовой платок, вытер мокрые от слез глаза, потом шумно высморкался и сказал:
– А теперь, Парамон, мне пора! Завтра мы должны, в соответствии с подписанным контрактом, дать первое представление на городской площади городка Захудалого. Надеюсь, после блистательных выступлений, всего через несколько дней, мы вернемся сюда, дорогой Парамон! В твое удивительное, замечательное, гостеприимное и милое Болото! Мы устроим здесь великолепное, самое яркое представление! Мои актеры покажут, на что способны!
Марио снова крепко обнял Парамона и по-дружески многократно расцеловал его. Раскрасневшийся от объятий Парамон натянуто улыбался, хихикал и кивал гостю головой. Он никак не мог взять в толк, о чем же говорит иностранец, почему вдруг плачет да обнимается.
– Матти! Объясни мне, наконец, с чего это он плачет? – раздраженно спросил Парамон.
– Он плачет потому, что уезжает! – ответил Матти.
Парамон с подозрением на него взглянул и опустил глаза на полупустую бутыль с горячительным напитком, которую Матти все еще держал в руках, и с возмущением сказал:
– Ты в своем уме? Как уезжает? Ты что, хлебнул уже? Что за чушь он несет? Как это? Приезжает и сразу уезжает! А куда уезжает-то? Здесь одни болота и леса. Обратно в Италию свою? Ну у них и нравы! С ума сойти!