Ну, перевязали, помогли усесться. Вижу в смотровую щель — два танка приближаются. Стрельба прекратилась. Командир говорит: «Подпусти поближе — раздавим». Я жду. А они свернули в сторону и, слышим, цепляют нас тросом. А нашей батарее из-за бугра не видно. Что делать? Командир торопит: «Ну, что у тебя?» А уж финские танки гудят, стараются нас тащить, но не могут сдвинуть. Я включил двигатель. Говорю: «Порядок!». — «А ну, рвани!» — кричит командир, а сам к пушке.
— Как же ты, Егорша? — заторопил отец.
— Я рванул и почувствовал — волоку финские танки. Развернулся — да к своим. И приволок оба танка, которые оказались немецкими.
— Ну, чудеса! — усмехнулся Гаврила Никонович. — Чего же ты раньше-то об этом молчал?
— Я думал, вы знаете. В газетах писали… Тут меня в госпиталь, а потом на Ленинский завод.
— Да, лихо! — восхищенно вздохнул отец. — И ты, Егорка — герой. И КВ ваши, видать, сила!.. Должно, придется их и нам делать. Ты как смотришь, Максим?
— Будем делать, если прикажут. Это интересней, чем тягачи. Только мы с ними в запарке… Вы-то, Егор, быстро освоили КВ?
— Какое… До сих пор бьемся… Старого директора отстранили, а новый, молодой, только кричит да грозит. А народ у нас знаешь какой? Зимний брали! С этими не поорешь… Да тут, спасибо, парторга прислали. Этот — голова! Пошел к рабочим, все растолковал. Все объяснил душевно. Ну и дело пошло совсем по-другому.
— Егор, Зинка идет! — остановил брат.
— Знаю. Не маленький…
— А ты, Егорша, ишо не женился? — спросил отец, переводя разговор на другое.
— Вроде еще нет, — замялся Егор. — Но подумываю…
Зинаида принесла самовар. Расставила чашки, достала из буфета варенье, домашние шаньги, печенье, сухари.
— Вы тут чаевничайте сами, а мы с мамой будем Ольге помогать купать малышей.
— Ладно, управимся. Иди! — сказал Гаврила Никонович и стал разливать чай. Но только Зинаида ушла, он опять подвинулся к Егору.
— Что про войну у вас в Северограде слышно?
— А ничего. Все тихо-спокойно.
— А на заводе?
— Жмут на танки — и все! Крикун передыху не дает. Выслуживается перед большим начальством, перед Москвой…
Попив чаю, братья собрались купаться. А отец ушел во двор, сел на лавочку под сиренью. «Да, верно пословица говорит: «Пока гром не грянет — мужик не перекрестится».
3
Только ушли купаться старшие братья, в калитку, локтем открывая ее, протиснулся Федька, таща под мышкой огромную, завернутую в лопухи, перевязанную лыком, рыбину.
Следом вошел, неся ведро с рыбой и удочки, дед Никон. Напрягаясь всем телом, измученный Федька, добрел до стола, плюхнул на него рыбину и сел на траву под куст.