— А, рыбачки явились! — сказал Гаврила Никонович, вставая со скамейки. — Как улов?
— Слава богу! — глуховато ответил Никон. Он поставил на траву ведро и пошел с удочками в сарай.
Отец подошел к столу, удивленно воскликнул:
— Экого кита выловили! Как это вы управились с ним? — спросил Федьку.
— Вымучили, потом подсадчиком поддели. Мы ловкие…
— Сиди уж… ловкие… Еле домой приволоклись, — и, перевернув рыбину, снял лыко, лопухи, приподняв ее на руке, положил вдоль стола.
— Ну и линь! Загляденье!.. Эй, бабы! — крикнул в сторону кухни. — Глядите, какой вам подарок с утра пораньше!
Первой выбежала Варвара Семеновна, всплеснула руками:
— Батюшки, золотой!
За ней подошла бабка, потрогала линя кривыми пальцами:
— Жирнющий! А агромадный — не приведи бог. Я такого отродясь не видывала.
— Волоките на кухню, и чтобы к обеду был готов! — приказал отец.
— Я сам, я сам понесу! — вскочил Федька и, схватив скользкую, изогнувшуюся на руках рыбину, прижал ее к груди, потащил к кухне. За ним пошли мать и бабка.
В кухне на плите стояли чугуны, кастрюли. Пахло гарью и паром. Было жарко. Федька неуклюже положил линя на стол, перекатил подальше от края. Тотчас замяукал, учуяв запах рыбы, большой сибирский кот.
— Брысь! Тебя ишо не хватало! — сердито прикрикнула бабка, отпихнув его ногой.
— А как же, маманя, мы его чистить-то будем? — озабоченно спросила Варвара Семеновна. — У него чешуя как медная.
— А вон чугун дымится. Как забурлит — бери ковш и обдай его крутым кипятком. Тогда чешуя-то размякнет.
Заглянул дед Никон:
— Ну, что, хозяйки? Небось довольны?
— Ой, пребольшущее спасибо вам, батюшка! — бойко заговорила Варвара Семеновна. — Обед будет знатный! И кстати! Ведь у нас ноне гость.
— Кто таков?
— Разве не знаете? Егорушка приехал.
— Вот те на! Да как же? Вроде не собирался?
— Так, с оказией. Сейчас купаться пошел.
— Ладно. Повидаемся ужо. Вот вам, бабы, ишо ведро с рыбой.
— Спасибо, батюшка, спасибо! — приняла ведро Варвара Семеновна.
— А и ты тут, Федька, — взглянул Никон на внука. — Ну-ка, айда со мной, я тебе уши надеру.
— Это за что? — удивился Федька.
— А банку с червями на озере оставил…
Только Никон с Федькой ушли, бабка подошла поближе к снохе:
— Ты, Варвара, не слыхала, о чем Гаврила с Егоркой разговаривали?
— Зинка сказала, что про войну отец спрашивал.
— Вот то-то, что про войну… Я нонче глаз не сомкнула, все об этом думаючи. Ведь она, война-то, вот-вот и нагрянет, а у нас не у шубы рукав. У тебя припасено ли что на черный день?
— Какие у меня припасы, маманя, чай, семья-то — десять ртов. Только что на шубу деньги накоплены.