— Вы и поэт, и фантаст. Как это соотносится?
— Замечательный ленинградский фантаст и поэт Вадим Шефнер сказал однажды: «Фантастика — это продолжение поэзии иными средствами». И поэзия, и фантастика прежде всего реализуют метафору, просто делают это по-разному. Фантастические и поэтические произведения писали многие — Брюсов, Маяковский.
— Для того, чтобы писать, нужно вдохновение или трудолюбие?
— Мне очень нравится эпизод из «Униженных и оскорбленных» Достоевского. В рецензии на книгу главного героя критик утверждает, что над текстом очевидно слишком много корпели, от него «пахнет потом». А герой посмеивается, ведь за все время работы он не сделал ни одного черновика… Если книга читается легко, будьте уверены, был проделан кропотливый труд.
— Если не секрет, как вы работаете с текстом?
— Наверное, как-то неправильно я это делаю… Нужно развивать сюжет, а я упорно приставляю слово к слову, пытаясь добиться нужного сочетания. Так мы писали когда-то с Любовью. Вслух читали одну и ту же фразу в разных вариациях, и только когда оба соглашались, что звуки располагаются удовлетворительно, переносили слова на бумагу.
— Вы готовы поделиться опытом с молодыми писателями?
— Я был сельским учителем, причем явно не очень хорошим, поскольку, когда меня призвали в армию, с радостью покинул школу. В армии не нужно было никем командовать, мне это нравилось. Тогда я решил, что больше никогда не буду педагогом. Но получилось, как это обычно бывает, с точностью до наоборот — больше четырех лет руковожу литературной студией[1]. Впрочем, манеру свою я сохранил: абсолютно безалаберен и не способен установить дисциплину…
— Кто приходит в студию?
— Совершенно разные люди. И 16-летние, и пожилые. Удивительно наблюдать, как тот, о творчестве которого сначала думаешь: «ну и куда это?», в процессе общения, жесткой критики неожиданно начинает выдавать нечто вполне приличное. Вообще такие случаи нередки — взять Лермонтова, который до 37 года часто занимался откровенным подражательством, а потом стало понятно, что это гений. И никогда не знаешь, с кем именно такое приключится.
— Вы сами из Оренбурга, да и наверняка были возможности уехать… Почему Волгоград?
— Однажды в интервью моего приятеля, писателя из Красноярска Михаила Успенского спросили, в чем сила Лукина. Он ответил, что в провинциальности. Не представляю себя в Москве или Питере, притерлись мы с Волгоградом.
— Разве у нас есть, о чем писать?
— Я был в Донецке и точно могу сказать, что нам очень повезло! Плохой мир определенно лучше доброй ссоры. Тем более, меня интересуют человеческие отношения. Я ведь не просто так ввожу в произведение инопланетян и чертиков. Мне интересно, как к ним отнесутся люди, как изменится действительность. Из-за этого очень люблю Шукшина с его «чудиками» и условно освобожденными. Они привносят элемент новизны, выворачивают привычный мир наизнанку, и в этих условиях можно ясно увидеть законы, по которым этот мир живёт.