У нее странная творческая судьба. Публикуется давно, автор нескольких книг прозы (в том числе двух изданных в «АСТ»), имеет крепкий круг почитателей (в числе их Леонид Юзефович, Захар Прилепин, Денис Гуцко, Лев Пирогов), но критикой ее повести и рассказы практически не замечены.
А пишет Андронова, по моему мнению, настоящую русскую прозу. Несуетливую, подробную, берущую не закрученными сюжетами, стилистическими выкрутасами, а интонацией, искренней задушевностью.
Дом, шаткий и жалкий, обнесенный спереди редким заборчиком с выбитыми «зубами», зарос крапивой и мальвами по самые окна. Крыша в углу сеней давно провалилась и в дождь сильно текла. Ступени крыльца менял собственноручно еще при Брежневе, тогда же и половицу в коридорчике. А теперь ступени осыпались трухой и замшели по краям, половица опять скрипела и шаталась. А тогда, давно, этот дом, поставленный его отцом на ссуду какого-то там товарищества, был крепок и весел. Тускнеющая фотография усатого товарищества много десятилетий висела на стене, и каждый гвоздь в усталом и слабом теперь теле дома был оглажен и вбит рукой отца. Место было не ахти какое, но людное, между двумя городскими кладбищами на окраине, близко от проезжей дороги, уходившей к реке на переправу.
Анна Андронова работает врачом, и героини большинства ее повестей и рассказов тоже врачи… Есть вроде бы слегка пренебрежительный термин – «писатель одной темы». Строго говоря, Андронова именно такой писатель – одной темы. Но сколько разных оттенков, нюансов в ее внешне похожих героинях, в знакомой обстановке больницы… И секрет здесь в том, что сюжеты автор не выдумывает, а находит в реальной жизни.
Наверняка и почти столетний старик Горбунов из рассказа «Человеческое лицо» тоже взялся из жизни – был пациентом самой Андроновой или кого-то из ее коллег.
Горбунов, ослепший, немощный, доживает один в «шатком и жалком» доме. Пережил он и сына, и жену… Старику помогают, приносят продукты, но рядом никого нет, и когда у Горбунова случается приступ, лишь чудом его обнаруживают и отвозят в больницу.
Выхаживая старика, лечащий врач Татьяна Александровна слушает историю его жизни. В чем-то обыкновенную, в чем-то неповторимую, уникальную. Есть и тайна в его судьбе…
Это не монолог. Автор отлично чередует прямую речь с несобственно-прямой речью, нерассказанными воспоминаниями… Отлично написанная вещь!
Вот портрет Горбунова:
Старик сидит, будто не слышит, сохраняя вид напряженный и даже несколько надменный. Совершенно седой, до белизны. На удивление густые волосы шапкой подняты ото лба. Глаза глубоко спрятаны в морщинистых веках, брови тоже белоснежные. Длинное костистое лицо, в котором чувствуется порода. ‹…› Ноги тощие, как две палки, правая изуродована большим шрамом – военное ранение. Кожа на спине и груди тоже вся в шрамах, шрамиках и родинках, бугорках и наслоениях времени, как кора векового дерева.