Теперь она была дома намного больше, чем раньше. Они давно выплатили ипотеку, и Питер мог уменьшить свою деловую активность. “После ста пяти люди должны быть осторожны с деньгами, – сказал он ей, смеясь. – Мне тоже неплохо бы стать более консервативным”. Они стали проводить вместе больше времени, смотря телевизор или просто читая, он за своим столом, а она в кресле около камина. Система “Драгоценные Моменты” стала работать намного активнее. Питер заменил ее камеры более новыми, с лучшей оптикой и микрофонами. Он радовался жизни, как никогда раньше.
И в один день, все изменилось. Она вернулась с ее визита к врачу, сняла пальто и сказала ему: “Дорогой, я должна тебе что-то сказать”. Она никогда не говорила с ним таким медленным и нерешительным голосом.
“Мы раньше не обсуждали такие вещи, но теперь нам придется. На прошлой неделе я сделала свою двухгодичную маммограмму. Радиолог нашел пятно, которое показалось ему подозрительным, и мой доктор заказал биопсию. Результат оказался ненормальным. Я ничего не хотела тебе говорить, потому что ты знаешь, как я люблю обсуждать свое здоровье. Я надеялась, что результат будет нормальным, но этого не случилось”.
Питер ничего не ответил. Он чувствовал, как будто поток его мыслей внезапно насквозь обледенел.
Они молча сидели в течение нескольких минут. Потом она продолжила: “Завтра я иду к онкологу и расспрошу его о том, что делать дальше”.
Онколог сказал ей, что у нее маленькая злокачественная опухоль в плохом месте. В ту же неделю ей сделали операцию и удалили опухоль и несколько лимфатических узлов. Следующие полгода она проходила радиацию и химеотерапию.
Питер взял на себя все обязанности по дому. Его разум и душа онемели, как будто над ними тоже велась операция под общим наркозом. Он старался сосредоточиться на простых рутинных делах, потому что не был способен ни к чему другому, и это было невыносимо. Они почти не говорили друг с другом в течение этих месяцев.
Ей потом сказали, что, хотя все найденные раковые клетки были удалены, ей придется проходить гормональную терапию следующие пять лет.
Их жизнь постепенно вошла в нормальную колею. Они примирились с тем, что больше не были хозяевами своих судеб, и пытались жить в настоящем, просто радуясь, что они вместе.
Совершенно неожиданно для Питера она стала принимать активное участие в политической жизни. Она следила за тем, что происходило на местном, региональном и государственном уровне и была очень эмоциональна в их разговорах об этом. Она зарегистрировалась как член партии и стала активной участницей местных политических событий. В размышлениях Питера об этой ее новой стороне, поведение их обоих ему показалось весьма нелогичным. Ей было далеко за семьдесят, и у нее в прошлом был рак. Самым разумным с ее стороны было бы решить, что вся эта “мышиная возня” ее совершенно не касается. Она же продолжала спорить с ним о выборных кампаниях и опубликованных речах. Ему же придется жить с последствиями всего этого, прямыми, косвенными, положительными и отрицательными. Политика, однако, была ему очень очень безразлична.