Вот уж воистину — как отрезал... Теперь же, что и говорить, — яблоко от яблони...
Что-то вроде лёгкого раскаяния поднялось в душе: зачем так её — дурой? Но не совладал вновь:
— На что рассчитываешь? Оставила мужа — и мальчонку за собой, а где и на что жить станешь? Не дворовая девка, чай, — графиня!
Лицо Анны побледнело, и она мигом выпрямилась в кресле.
— Не прыгай, остынь! — Граф встал и отошёл к окну. Отозвался оттуда: — Напишу на тебя Блистову, имение в триста с лишком душ. Смотри не промотай разом на шпильки и булавки — более не выделю. Аты, — повернулся к Алексею, — бери Погорельцы и Красный Рог. Не перечь! Рядом обоснуетесь. Одной ей с мальчонком не управиться. — И снова к Анне: — Покажешь мне сына. Алексеем нарекла?
Древняя столица готовилась торжественно отпраздновать пятую годовщину изгнания Наполеона из России. Жесточайший пожар, казалось, нанёс непоправимый урон Москве. Не говоря уже о целых кварталах деревянных строений, превращённых в пепел и прах, редкие каменные особняки и дворцы остались неповреждёнными.
Чёрным, обуглившимся пугалом встречал каждого перед Тверской заставой дворец в Петровском-Разумовском, где, спасаясь бегством из запылавшего Кремля, нашёл своё последнее пристанище в Первопрестольной готовящийся к бесславной ретираде Бонапарт. Дотла выгорели Пречистенка, Пятницкая, Мясницкая, Маросейка, Басманная и другие некогда богатые улицы. Среди же строений, которых не коснулось пламя, оказался и дом, построенный когда-то Алексеем Кирилловичем для Марии Михайловны Соболевской с детьми. Своим спасением особняк этот был обязан младшему из Перовских, Василию. Однако какой же тяжёлой ценой заплатил он за спасение родительского очага...
Теперь в Москве вновь из небытия поднималась усадьба за усадьбой, бурно разросшиеся сады и рощи закрывали места пожарищ, город становился ещё чище и краше, чем был.
Распахнули двери многочисленные лавки, крестьяне из окрестных и дальних деревень везли муку, окорока, масло и всяческую иную снедь, тянулись обозы купцов с мануфактурой и другими товарами, спешили из своих подмосковных вотчин помещики с семействами, чтобы с истинно московским размахом и хлебосольством встретить предстоящие торжества.
Во второй половине августа пожаловал императорский двор и с ним два пехотных и два кавалерийских полка, составленные из первых батальонов всех гвардейских частей, а также гвардейская артиллерийская рота и дивизион казаков.
Со дня на день ожидался приезд Александра — двенадцатого октября намечалась закладка на Воробьёвых горах величественного памятника победы — храма Христа Спасителя.