Так пусть тошно будет моему врагу.
Чтобы моя семья была крепким-крепка,
Целым-цела.
Кто ту белорыбицу съест,
Тот часа не проспит, дня не проживет.
Именем Бога Христа,
Никто моей семьи не разобьет.
Как прилегает чешуя к рыбе
От головы до хвоста,
Так и моя семья будь крепка и цела.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Проклятое чрево матери
Из письма: «Я встречалась с парнем. Так случилось, что я с ним сблизилась и забеременела. На тот момент нам с ним еще не исполнилось восемнадцати лет, и к выяснению наших отношений подключились родители. Мать моего парня была категорически против брака, мои же родители, напротив, настаивали на свадьбе и постоянно скандалили с его родителями, угрожая написать заявление в милицию. Может быть, сейчас этим никого не испугаешь, но в то время люди еще боялись закона, поэтому моя мама думала, что поступает правильно. Знала бы она, чем обернутся ее угрозы, может быть, и не стала бы настаивать.
В тот злополучный вечер я, не дождавшись своего парня, пошла к нему домой. Я не знала, что его отправили к тетке в деревню – пожить от меня подальше какое-то время и подождать, пока все успокоится. Дверь мне открыла его мать, которая с порога начала дико орать на меня, обзывать меня малолетней шлюхой, упрекать в том, что я соблазнила ее сыночка… Она даже плюнула мне в лицо! Потом она вдруг схватила икону, перевернула ее и стала проклинать моего еще не родившегося ребенка. Кричала, что пусть это «существо» перевернется в моем чреве так же, как она перевернула икону. Потом она стала говорить какие-то странные слова, и я кинулась бежать прочь. С подобной неприкрытой, яростной злобой я столкнулась впервые в жизни. Тогда-то я и поняла, что вместе нам уже не быть. Возможно, я была не права, когда уступила уговорам своего парня, но мы были молоды, глупы, любили друг друга и чувства наши не были обыкновенным подростковым увлечением, теперь, по прошествии лет, я это понимаю.
Дома мама успокаивала меня, говорила, что он все равно женится – не захотят же его родители отдавать сына под суд. Но я слышала не утешения своей мамы, а проклятия его матери. От унижения и чувства жалости к себе мне не хотелось жить.
Время шло, дело приближалось к родам, и я постепенно успокоилась. А потом врачи сказали, что плод расположен неправильно, и из их разговоров я поняла, что они опасаются не только за меня, но и за жизнь ребенка. Я тут же вспомнила слова той женщины, но маме ничего рассказывать все равно не стала. Хоть умом я и понимала, что мы никогда не поженимся, в сердце у меня еще теплилась надежда – а что, если моему любимому удастся уговорить мать?