Это тоже было для меня шоком, так как я знала его отношение к пьющим людям.
Поев, Рита пошла по квартире. Она откровенно разглядывала и щупала все, что попадалось на ее глаза. Даже шторы она потрогала руками, как будто никогда не видела.
Мне хотелось немедленно спросить сына, в уме ли его невеста, если в первый же день открывает шкафы и крутит в руках все, что попадается ей на глаза.
Час спустя после обильного застолья Рита сказала: «Что-то опять жрать хочется» – и села за стол.
Когда она наконец ушла, я стала убирать со стола и ждать сына, который пошел ее провожать. Было гадливое чувство, будто вся посуда зацапана ее сарделькообразными пальцами с грязными ногтями.
Наконец сын вернулся. Я стала с ним говорить, но он отвечал неохотно. Из разговора я узнала, что знает он Риту две недели. Ее мать и она моют полы в больнице. И он понял, что Рита именно та девушка, которая ему нужна. «Девушка? – воскликнула я. – Да она на 15 лет тебя старше, а выглядит старее поповой собаки!»
Первый раз в жизни мой сын повысил на меня голос. Он сказал, что если я еще хоть раз скажу плохо о его будущей жене, то, как бы он меня ни ценил и ни уважал, он с Ритой уйдет на квартиру.
«Мама, – говорил он, – ты всегда меня убеждала, что я для тебя дороже всего на свете, так почему ты пытаешься мне делать больно? Да, она старше меня. Возможно, и не так красива, как тебе бы этого хотелось, но я все равно на ней женюсь!»
Я смотрела на своего сына и видела, как ему плохо от нашего разговора, а ведь он хирург и ему нельзя так взвинчивать себе нервы.
Я обняла сына и сказала: «Обещаю тебе, что не обижу твою Риту. Пусть будет так, как хочешь ты. В конце концов, тебе с ней жить».
Но жить нам пришлось вместе, и все, что я видела каждый день, меня вводило в шок. После регистрации (свадьбы не было – сноха не хотела) Рита целыми днями валялась в постели и ела чипсы. Крошки от них были повсюду: на диване, ковре, столе, в ванне, на полу. Все, что я готовила на всех, она съедала до прихода сына с работы.
Тарелки она не мыла, а всякий раз доставала чистую тарелку. К вечеру их было 12 штук.
Сын приходил и спрашивал, что можно съесть, а у меня не поворачивался язык сообщить, что всю кастрюлю борща съела Рита. Он мог бы тогда подумать, что я жалею для нее еды. В конце концов я решилась и сказала сыну: «Ты очень обидишься на меня, если вы будете отдельно питаться?»
Сын удивился, но не стал ничего говорить.
Я хотела, чтобы его жена заботилась о нем и готовила ему обед, вместо того чтобы целыми днями спать.
Не буду говорить о том, что и как готовила Рита. Мне было жаль сына, но я хотела, чтобы он сам понял, кого он взял себе в жены.