- Спроси у нее сама, я не против... - Самарский сдерживался из последних сил, чтобы не улыбнуться, он уже и забыл как легко умеет проводить свою любимую Глашу, будто в детство вернулся, снова шалость удалась.
- Я спрошу, Слава, да. Вот прямо сейчас и спрошу, - взведенная, женщина встала с кресла, собираясь мчаться в загадочную комнату сию же минуту, а потом выяснить, чем же не угодила этой "изысканной барышне". Почему-то она представлялась ей напыщенной куклой, с розовыми надутыми губами, и не менее надутым бюстом, зато полным отсутствием мозгов. Все самое плохое, что есть в современной молодежи, вдруг стало перед глазами.
- Подожди, Глашенька... - Яр поймал ее за руку, пока она и правда не помчалась выяснять отношения сию же минуту. - У меня будет несколько условий, это связанно с безопасностью, поклянись, что их исполнишь.
Все еще прибывая во взволнованном состоянии, Графира кивнула, условий оказалось больше, чем она могла предположить: не обсуждать где они, не распространяться о нем, о ней самой, о доме, об охране, не давать телефон и не посвящать в то, что хоть чуть-чуть касается не бытовых вопросов, а вот обо всем, что станет известно ей - отчитываться. И в сотый раз Глаша поняла, что гостей так не держат, и в сотый раз собиралась возмутиться, но обида за оскорбление стряпни пересилила. Больше хотелось увидеться с таинственной критиканкой, чем противиться глупым условиям.
*****
Саша в десятый, а может двадцатый раз пыталась заставить себя встать. Нужно пойти в ванную, умыться, попытаться хоть как-то взбодриться, вернуть ясность мыслям, или на худой конец заснуть. Почему-то, не получалось сделать и это, ей постоянно чудилось, что сейчас снова вернется Самарский, снова заставит себя бояться, чувствовать отвращение и к нему, и к себе. Даже повернуться на бок было несказанно сложно. Наверное, так чувствуют себя работники шахты после двенадцатичасовой смены, или бегуны-марафонцы после эпохального забега, когда сложно пошевелить пальцем, не то, что сделать какое-то более глобальное движение. Вся разница в том, что Саша-то марафон не бежала, и на шахте уголь не колола. И от этого было еще обидней, она оказалась слабой настолько, что ее сломали одной единственной угрозой, тошно.
Парадокс, Саше казалось, что найти в себе сил, чтобы встать, она уже не сможет, что так и заснет, даже не укрывшись, забив на все и всех, но стоило адреналину ударить в кровь, все подобные планы рухнули. Снова три щелчка, открывается дверь, но на пороге не Артем, с подносом, которому суждено так и остаться нетронутым, а неизвестная женщина. Ойкнув, девушка подскочила.