– Хотел бы я с ним ознакомиться. Может, ты сможешь назвать несколько имен.
– С удовольствием. – Облокотившись на стол, и едва не смахнув чашку с кофе локтем, Морисетт сказала: – Хочешь услышать, что я узнала о Кейтлин Бандо?
Рид наклонил голову и подумал, не был ли интерес Морисетт к не совсем бывшей жене больше простого праздного любопытства.
– Давай выкладывай.
– Прежде всего, она – крайне нестабильна. У нее достаточно долгая история визитов в психушку, тянущаяся еще с тех пор, когда она была ребенком. Периодических визитов. Я не знаю, каков диагноз, если он вообще существует. Это может быть все, что угодно, начиная от легкой депрессии до маниакального синдрома или, как там они называют его теперь? Биполярность [3]. Может, будучи ребенком, она была травмирована, или начала принимать наркотики – некоторые из них могут сделать тебя долбанным параноиком. Но я слышала, что в семье распространено умопомешательство. Неврозы, как моллюски, притаились на дне генного бассейна Монтгомери.
– Значит…наша вдова, с которой они проживали раздельно, вела себя агрессивно?
Морисетт подняла худое плечо и выкинула свою жвачку в мусорную корзинку, стоящую возле стола.
– Очевидно не до такой степени, которая привела бы к аресту.
– Откуда ты получаешь информацию?
– От друга другого друга.
– Слухи, – догадался он, немного разочарованно.
– Да, такой род слухов, за которые мы каждый божий день платим стукачам.
– Слухи в суде не предъявишь.
– Мы даже пока не уверены, что у нас убийство. Я просто передаю тебе некоторую информацию, которую собрала. Я проверю ее и посмотрю, что там и как. – Сильвия улыбнулась, ее поблекшая губная помада была темнее на контуре губ. – На тот случай если мы все-таки попадем в суд.
Он взглянул на ее торчащие во все стороны волосы и на несколько темных корней, которые отрасли и уже были заметны.
– Ты ведь услышала все это не в местной парикмахерской?
– Черт, нет. – Одна сторона ее губ приподнялась. – Я не хожу в «парикмахерские». Черт ненавижу это слово. И термин «салон красоты» не намного лучше. Но, – она показала рукой на свои жесткие светлые волосы, – ты можешь удивиться, но это – непрофессиональная работа. О, ты, вероятно, думаешь, что я заплатила сорок, шестьдесят или даже сотню долларов какому-нибудь парикмахеру с именем наподобие Клод или Антуан, но, черт побери, нет. Эта работа – любезность старой доброй Леди "Клерол" [4] и пары ножниц, которые достались мне от бабушки. Я выделяю себе несколько часов каждые шесть недель или около того, и вот, пожалуйста, главное, мать его, блюдо!