Здесь продолжали жить лишь Бернеда, мать Кейтлин, и ее сестра Ханна. В доме работало несколько слуг и, к счастью, осталась Люсиль Васкес. Кейтлин понимала, почему ее мать осталась тут - поместье было ее домом больше сорока лет, но она не могла понять, почему ее младшая сестра решила жить на плантации, в этом мавзолее. В двадцать шесть лет Ханне следовало бы общаться с людьми ее возраста, жить своей жизнью, а не прятаться в этом огромном, увядающем напоминании о Старом Юге. Хотя Ханна всегда была немного «того», не такой как все, оторванной от реальной жизни.
«Как ты?»
Кейтлин проигнорировала ворчливый голос в своей голове и проехала по дорожке до дома. У нее душа ушла в пятки. Черный «рендж ровер» Троя был припаркован в тени, позади «кадиллака» ее матери. Значит, он ее опередил.
Замечательно. Трой, скорее всего, бросился сюда сразу же, как только закончилась его важная встреча. Вот и не вышло самой сообщить последние новости.
Она выбралась из «лексуса».
Ветер принес с собой отголоски тихой беседы и сигаретный дым.
- … всегда попадает в неприятности… после того случая… была не в себе…
Тихий, приятный голос матери донесся до нее вместе с ветром и запахом жимолости. Кейтлин напряглась. Значит, говорили они о ней. Снова. Она допускала, что сегодня дала им настоящий повод. А вот в остальных случаях, вряд ли.
- Ей нужна помощь, - раздался голос Троя поверх звяканья кубиков льда. - Серьезная помощь.
- Я думала, что она у кого-то консультируется… после того, как Джейми скончалась… О, боже, неприятности никогда не кончатся, верно… близнецы всегда были…
Кейтлин застыла. Она едва слышала голос матери, как будто та отвернулась.
- … я никогда не знала, что делать… такая хрупкая, слабая, в отличие от всех вас… иногда так тяжело быть матерью.
Боже милостивый! Кейтлин уже надоело, что все обращаются с ней, как с хрустальной вазой. Да, она была очень хрупкой и совершенно расклеилась после несчастного случая, а потом снова, когда умерла ее малышка, а кто бы не расклеился? Она, пригнувшись, прошла мимо беседки увитой ломоносом [4] и поспешно поднялась по двум кирпичным ступенькам с черного входа.
Разговор сошел на нет. Ее мать сидела возле стеклянного столика спиной к лестнице, она повернулась, и посмотрела через плечо. Потягивая ледяной чай, она обмахивалась свободной рукой. Одета женщина была как для светского чаепития: в длинную юбку из тонкой ткани, ситцевый топ, на ногах туфли-лодочки, нитка жемчуга на шее.
Трой стоял и курил сигарету, прислонившись бедром к перилам. С мрачным выражением лица, больше подходящим работнику похоронного бюро, он наблюдал за колибри, порхавшей среди хрупких цветков жимолости. Через приоткрытое окно Кейтлин заметила Люсиль, личную горничную ее матери. Притворяясь, что складывает салфетки, Люсиль находилась достаточно близко, чтобы подслушивать.